Было темно, только свет из окон столовой пятнами разливался по снегу. Ирка шла по своим же вчерашним следам, оттаявшим днём и подмороженным ночью, при свете фонарика в мобильном телефоне. Перекошенная дверь скворечника открывалась с трудом, пришлось погасить фонарик и спрятать телефон в карман. После нескольких попыток дверь поддалась, и Ирка протиснулась внутрь, отвернувшись, выплеснула содержимое ведра в дырку. Приступ тошноты на этот раз был не слишком сильным. Она выскочила наружу, пнула дверь, впрочем, не слишком удачно.
«А ведь надо будет расчистить дорожку, пока совсем снегом не замело, — подумала Ирка. — Я совсем не знаю, как тут жить. Я никогда не жила одна в частном доме, не следила за газовым котлом в мороз, не раскидывала снег».
Она поскользнулась в собственном замёрзшем следе и упала навзничь, широко раскинув руки. Туалетное ведро отлетело куда-то под яблоню. Ирка лежала на спине и думала про звёздное небо над головой, нравственный императив и подвёрнутую лодыжку.
Небо было большое, глубокое, с редкими крапинками звёзд. Над низкими крышами поднялась луна, и стало светлее. Заблестел лёд, заискрились сугробы. Перевернувшись на живот, она встала на четвереньки. Лодыжка ныла так, что подняться на ноги было невозможно.
«Надо бы обо что-то опереться, а ещё лучше сесть… — Ирка решительно поползла к яблоне. — Заодно и ведро прихвачу».
До яблони оставалось всего ничего, когда она опять поскользнулась и с размаху шмякнулась головой оземь. Охая и матерясь, она снова перевернулась на спину, легла и стала осторожно ощупывать лицо. Крови вроде бы не было. Она перевела дыхание и подняла голову. На корявых ветках прадедушкиного штрейфлинга виднелись какие-то странные наросты, в бледном лунном свете так сразу и не разберёшь. То ли ведьмины мётлы, то ли старые вороньи гнёзда. Ирка пригляделась получше.
Чёрный нарост смотрел ей в лицо зелёными, как у кошки в темноте, глазами. Рядом вспыхнула ещё пара огоньков, потом ещё пара. Свет от них исходил слабый, какой-то гнилушечный, но в нём можно было наконец получше рассмотреть это новое явление. На ветвях яблони, как забытые прошлогодние яблоки, висели отрубленные человеческие головы, ссохшиеся и почерневшие, покрытые морщинами, зыркающие по сторонам. Такие Ирка видела в детстве в книжке про антропологов.
— Офигеть, — пробормотала она. — Что это за хрень?
Ирка крепко зажмурилась, открыла глаза — головы никуда не делись, висели на своих местах. Взгляды горящих зелёных глаз были устремлены на неё.
И тут головы заговорили. Все разом, сначала тихо, будто шелестела прошлогодняя, оставшаяся на дереве листва, потом всё громче и громче, и вот всё дерево заскрипело-загалдело, словно на нём устроилась стайка воробьёв.
— Ээтахто такая тут? — донёсся с верхних веток сиплый голос.
— Генки маво внучка! — это проговорила голова, висящая в самом низу, и по Иркиному лицу скользнул зеленоватый отблеск.
— Она хоть живая?
Дерево скрипнуло, и ветка с самой нижней головой свисла почти до земли.
— Живая, живая. Лежит, глаза таращит.
— А чего разлеглась тогда?
— Щас узнаем. Эй, девка, чего разлеглась?
— Нога... Подвернула... Встать не могу... — голос Ирки звучал тихо и сипло.
— Ну, это ничего... До свадьбы заживёт! — участливо сказала голова с нижней ветки.
Отталкиваясь здоровой ногой, Ирка спиной вперёд попыталась отползти от неё, соскальзывая и почти не чувствуя холода от земли и тонкой новорождённой корки льда.
Ох, если бы сейчас тут был отец или брат, увидел, как она барахтается тут, и пришёл её спасти...
Ветка наклонилась ещё ниже и будто бы вытянулась — хотя какое там будто бы, она растянулась до земли — и сухая голова болталась теперь перед Иркиным лицом, как раскидайчик на резиночке.
— Куда это ты намылилась? — спросила голова.
— Домой... У меня там работа... Надо идти...
— Работа не волк, в лес не убежит, — твёрдо заявила голова.
— Ну и девки нынче пошли! Одна работа на уме, — снова подала голос самая нижняя голова и заглянула Ирке в лицо. Ирка опять дёрнулась назад. — Ой, да тихо ты, тихо! Своих не обидим.
— Да кто вы вообще такие? Что тут происходит? — Она собралась с духом и рывком села. Ветка дёрнулась, и нижняя голова резко отскочила вверх, ну чисто мячик.