========== Разные ==========
Эрика Леншерра совершенно не волновало мнение кого-либо. Переживания из-за недопонимания он предпочёл оставить детям, подросткам — юным мутантам, которые только-только познали несправедливость в отношении к ним окружающих.
У Эрика не было проблем с обществом, ибо все проблемы он был готов устранить любым способом. На самом деле любым — а как иначе он получил статус одного из опаснейших мутантов в мире? Он чувствовал своим долгом изменить мир, но ведь делал это лишь для того, чтобы общество — по собственной воле иди же заставленное силой, не важно — приняло таких, как он. Таких, каким был его сын.
Магнито глубоко вздохнул и снова окинул внимательным взглядом дремавшего, укутавшегося в несколько тёплых одеял сразу мальчишку. Такого ребячливого, непоседливого, совершенно лишённого тормозов. Питер по-детски обнимал подушку и забавно посапывал, совершенно не подозревая, какая битва разыгрывается среди мыслей его отца.
Эрику ничего не стоило открыть замок, чтобы пройти в комнату, где в дружном соседстве жили Питер с Куртом и, не будя ни того, ни другого, тихо застыть безмолвной статуей над кроватью сына. Леншерр и сам не понимал, зачем он это делает, но почти каждую ночь, когда школа погружалась в сон, он приходил к Ртути и с жадным любопытством, граничащим с каким-то тоскливым сожалением, рассматривал его, подмечая каждую мелочь. С первого взгляда Питер был слишком не похож на Эрика. Со второго, впрочем, тоже.
«Эй, я абсолютно точно твой сын, смотри на мои волосы. Стрёмный цвет, а? Это твоё металлическое влияние, вот наверняка» — вспоминая эту фразу, Эрик не мог сдержать улыбку, хоть и немного печальную.
Магнито перевёл взгляд на несколько давно немытых чашек из-под какао, стоявших на прикроватной тумбочке, на гору всякого никому не нужного и наверняка стащенного хлама. Эрик не мог, каждый раз глядя на сына, не думать, насколько разными людьми они были. Слишком активный и непоседливый, казалось, Питер с рождения каким-то непонятным образом поставил себе цель быть полной противоположностью своего отца.
Подавив в себе желание потрепать мальчишку по волосам или поправить одно из сползающих на пол одеял, Леншерр тихо покинул комнату и, не касаясь замка, снова запер его одним лишь взмахом руки.
— Знаешь, не будь ты грозным маньяком, я бы назвал твои ночные походы милыми.
Эрик обернулся. Чарльз, как ни в чём не бывало улыбаясь, задумчиво смотрел на друга.
Магнито попытался отогнать мысль, что на его месте Ртуть пошутил бы как-нибудь вроде: «Я не маньяк, я просто борюсь против человечества с отвратным музыкальным вкусом!»
— О да, вы с Питером как будто из двух разных миров, Эрик, сам иногда удивляюсь, что вы родня, — отстранённо произнёс Чарльз, словно не замечая, как его собеседник нахмурился.
— Ты обещал не лезть ко мне в голову, — отрезал он, произнося это таким тоном, что любой на месте Ксавьера понял бы, что с этим типом шутки плохи. Но профессор же такой профессор, ну что с него взять.
— Да мне и не пришлось даже мысли твои читать, — усмехнулся телепат. — У тебя на лице всё написано. Нет ничего ужасного в том, чтобы присматривать за сыном, кстати.
— И давно ты заметил? — спросил Магнито.
— Я как Пуаро, — усмехнулся Ксавьер, приложив ладонь к виску. Чарльз явно не собирался прекращать дразнить спящего льва. — От меня ничто не скроется.
Леншерр покачал головой. Некоторые люди неисправимы, и сейчас он едва сдерживался, чтобы не разозлиться как следует.
— Ладно, тебя я не трогал, — заверил профессор. — Просто ты каждый раз будишь Курта, сам того не замечая. А у него мысли громкие. И, надо сказать, не самые добрые по отношению к тебе, что тоже как-то неожиданно.
Эрик засмеялся. Ну, точнее, опустил голову и резко выдохнул, что в его случае вполне сошло за смех.
— Я не понимаю, Эрик, — тихо позвал Чарльз. — Почему ты всё ещё стремишься к противостоянию? Неужели тебе хочется втягивать во всё это родного сына?
— Он ничем не отличается от любого мальчишки в этой школе, и я уж точно не считаю его особенным, Чарльз, — отрезал Эрик и, резко отвернувшись, направился к себе. Да и в принципе ему пора бы уже покинуть эту школу, он и так засиделся здесь непозволительно долго. А привыкать нельзя ни в коем случае.
Ксавьер торопливо развернул своё кресло и поспешил догнать уходящего друга.
— Эрик, послушай…
— Нет, ты послушай, — он остановился и, помолчав немного, заговорил:
— Эти дети все, как один, переживают одну и ту же беду, неужели ты не видишь? Считают себя неправильными, а стоит им покинуть стены этой школы, и все будут бояться, глазеть на них, на малышей, по крайней мере, с взрослыми будут проблемы куда серьёзнее, и ты знаешь, о чём я. Их можно понять. Ты хочешь мира во всём мире, Чарльз, но не все готовы его принять.
Магнито говорил спокойно, но спокойствие это было еще более устрашающим, чем любое проявление агрессии, которую можно было ожидать от Эрика.
— А как же Питер? — тихо спросил Чарльз, подняв бровь. — Что он думает о твоих методах так называемой самозащиты?
— Питер? — Эрик усмехнулся и покачал головой, но его взгляд, казалось, стал теплее при упоминании Ртути. Правда, лишь на мгновение, спустя которое он вернул себе привычную холодную стойкость и равнодушие. — Ты прав, Чарльз, мы слишком разные. Он не разделяет мою точку зрения, но, надеюсь, однажды поймёт. Рано или поздно.
Эрик вздохнул, кивнул скорее себе, чем Ксавьеру, после чего неторопливо ушёл, задумчиво глядя себе под ноги.
— Нет, мой друг, — тихо проговорил профессор, глядя ему вслед. — Надеюсь, это ты поймёшь. И лучше рано, чем поздно.
Чарльз говорил правду. Ему не нужно было читать мысли Эрика, чтобы услышать зов о помощи. Потому что именно это требовалось больше всего независимому мутанту, пускай он и сам пока не знал этого. Помощь, поддержка и люди, которым можно довериться. Одним из таких людей и был Ксавьер, а он не привык бросать тех, кто нуждается в нём. Даже если его об этом очень усердно просят.
Больше в ту ночь ничто не нарушало безмятежной тишины. Ничто, кроме беспокойного скрипа колёс в кабинете профессора, обозлённого скрежета металла в комнате Эрика и чересчур громких мыслей разбуженного разговорами Курта, которые, впрочем, были слышны лишь паре человек.
========== Понимание ==========
— Знаешь, я бы сказал, что ты красивее, когда злишься, но мне ребят как-то жалко.
То, что творилось на тренировочной площадке, ни в коей мере нельзя было охарактеризовать словом «хаос». Это было что-то среднее между взрывом вселенной и лёгким предобеденным перекусом Дарт-Вейдера. Чего только стоили поминутно перелетающие с места на место зажжённые лазерным взглядом детали механических противников, которые к тому же каждый раз исчезали и появлялись, окружённые синей дымкой в аккуратной груде старого хлама в углу комнаты. То и дело раздавались раскаты грома, а противники, и так едва выдерживавшие телепатической атаки, ещё и укатывались с серебряным вихрем прочь от мутантов, не успевая нанести удар.
Рейвен, скрестив руки на груди, представляла собой просто какое-то олицетворение спокойствия — антропоморфная персонификация безмятежности и удовлетворения, если можно так это назвать. Услышав голос Чарльза за спиной, она обернулась и приветственно улыбнулась одними уголками губ.