— Я так и понял.
— Очень хорошо, возьми меня за руку, мы пройдем еще немного вглубь…
Наконец, Кендаг остановился и громко сказал:
— Привет вам, воины Широкого Входа! Мы пришли с миром!
Тут же вокруг вспыхнули факелы и Ингви с любопытством огляделся. Пещера и впрямь была огромна — десятка два ярко пылавших факелов вырывали из тьмы лишь небольшой ее кусок. В освещенной зоне из расселин, из-за камней и сталагмитов, из всевозможных укрытий выступили орки в полном вооружении. Их было около сотни — закованных с ног до головы в железо, вооруженных копьями с необычайно широкими и длинными наконечниками, настолько массивными, что они могли использоваться и в качестве рубящего оружия (одна грань этих наконечников представляла собой остро отточенное лезвие, что делало оружие орков чем-то вроде алебарды). Навстречу пришельцам выступил командир этих воинов.
— Приветствую тебя, Одриг, Лорд Широкого Входа! — обратился к нему Кендаг.
— Приветствую тебя, Кендаг-от-Каменных Ступеней! — отвечал тот. — Приветствую тебя, гость моего короля! Приветствую вас, воины, вернувшиеся из Внешнего Мира!
После нескольких обязательных фраз ритуал встречи был завершен и путники в сопровождении почетного эскорта — двадцати воинов Широкого Входа — двинулся дальше. Дойдя до внутренней стены пещеры — что случилось совсем не скоро — процессия оказалась перед входом в лабиринт тоннелей, вырубленных в скальной породе. Отсюда вход в Черную Скалу был еще виден как далекая светлая точка, похожая на звезду в ночном небе (пол гигантской пещеры заметно понижался по мере продвижения). Пройдя метров тридцать по узкому — шириной не более двух метров — коридору, отряд вновь остановился, воины, сопровождавшие путников, потушили свои факелы и в наступившей полной темноте вновь раздалось приветствие Кендага:
— Привет вам, воины Запутанных Переходов!
В ответ вновь вспыхнули факелы, освещая перекресток подземных путей — навстречу из нескольких проходов выступили орки в кольчугах и легких латах, вооруженные маленькими круглыми щитами и короткими кривыми мечами — таким оружием было бы удобнее сражаться в тесноте узких коридоров. Затем Кендаг обменялся приветствиями с Мронигом, Лордом Запутанных Переходов — и гости продолжили путь в сопровождении нового эскорта и двух воинов Широкого Входа, остальные повернули обратно. Во время пути по подземельям Ингви время от времени касался рукой стены, чиркая по ней чем-то твердым. Кендаг шепотом спросил его, что он делает. Ингви, также шепотом, отвечал:
— Я отмечаю путь, по которому иду. Если что — попытаюсь найти дорогу обратно по этим следам. А иначе мне не разобраться в этом лабиринте.
— Что значит — «если что»? Ты гость короля. Я привел тебя и своей жизнью отвечаю за твою безопасность! И чего опасаться — нас принимают с почетом все лорды…
— А чего же они не называют лордом тебя?
— Ну-у…
— То-то.
— Ингви, в любом случае — тебе не выбраться отсюда, к тому же я что-то не замечаю никаких отметок на стенах. Ты что же — опять шутишь?
— Никаких шуток. Моих отметок ни тебе, ни какому-нибудь другому орку не увидеть, что же до шансов выбраться — что ты знаешь о возможностях демонов?
При этом Ингви вновь чиркнул по стене кусочком янтаря. «Как Мальчик-с-пальчик» — подумал он.
Повинуясь приказу императора, колдуны начали сообща готовиться к магическому действу. Руководство тут же взял на себя Гимелиус-Изумруд. Теперь Гельда не возражал — во-первых, потому что, согласившись стать вторым придворным магом, он должен был подчиняться первому, как своему начальству, а во-вторых, он помнил о словах императора, запретившего споры между чародеями.
— Так-так-так, — мана толленорна на исходе, — констатировал толстяк через несколько минут, — сперва придется наложить заклинания, поддерживающие ее запас. Этим займусь я, а после мастер Гельда осуществит сеанс связи со своим дворянином.
Гимелиус принялся нараспев читать заклинания негромким голосом, при этом янтарный шар начал светиться неярким мягким светом. Через несколько минут маг замолчал, свечение угасло. Гимелиус сложил вместе растопыренные лепестки полусферы, что-то пошептал, прикоснулся к какой-то детали орнамента, затем убрал руки — и толленорн вновь стал цельным, разъемы словно исчезли.
— Вот так… а сейчас очередь Гельды-колдуна — произнес маг в зеленом и отступил в сторону. Теперь, когда его первенство было установлено, он больше не считал нужным унижать и высмеивать соперника.
Гельда приблизился к столу и положив ладони на круглую часть толленорна, принялся колдовать. По мере того, как он бормотал себе под нос необходимые магические формулы, хрустальная плоскость прибора начала замутняться, словно отражала клубы дыма, постепенно расплывчатые неясные очертания стали проясняться — в диске, словно в круглом оконце, появилась комната, по-видимому находящаяся перед объективом толленорна, парного стоящему на столе перед императором. Элевзиль, все это время с интересом наблюдавший за действиями магов из своего кресла, встал и наклонился к волшебному зеркалу, маги при этом почтительно расступились. Император успел заметить, как в крохотной комнате внутри колдовского амулета мелькнула чья-то спина — какой-то человек выскочил в дверь. Гельда пояснил, что это, видимо, слуга, чьей обязанностью было следить за окном толленорна, побежал звать господина.
Прошло несколько минут, прежде чем дверь в комнате распахнулась и кто-то приблизился к толленорну. Он недоверчиво вгляделся в лица троих людей в чародейском окошке. Гельда объявил:
— Это, ваше императорское величество, тот самый благородный дворянин.
Видимо услышав эти слова, «благородный дворянин» приоткрыл рот, как-то присел и замер в этой нелепой позе перед своим толленорном. Очевидно, он никак не ожидал увидеть столь высокопоставленную особу, как сам император и теперь не мог решить, что ему делать — то ли кланяться, согласно этикету перед стоящей на столе полусферой, то ли приветствовать Элевзиля II словами, то ли сделать что-то еще… Наконец он выдавил из себя:
— Ваше императорское величество… позвольте… позвольте представиться… ваш верноподданный… позвольте…
Тут вдруг изображение стало меркнуть, пропадать, зеркало прибора замутилось, Гельда-колдун с негодованием повернулся к первому придворному магу:
— Это вы! Вы испортили мой волшебный талисман! Вы!..
— Неправда, вы, жалкий невежа! — надулся тот, — это ваша вина! Магия толленорна на исходе! Вы допустили это, неуч!
— Как! Да вы же только что заряжали его!
— Я заряжал этот толленорн, болван! А мана иссякла в другом — том, что остался в Альде!
Тут вмешался император, негромко, но очень внятно сказав:
— А ну-ка, прекратите спор, маги — и сделайте что-нибудь.
Гимелиус тут же отвернулся от Гельды и принялся колдовать над толленорном. Прочтя несколько заклинаний, он заявил:
— Очень трудная задача поддержать магию толленорна на таком расстоянии. Я сделал все, что было в моих силах и сейчас связь восстановится на несколько минут, а может быть и меньше. Вы, мастер Гельда за это время объясните своему «благородному дворянину», что он должен отыскать мага, который прочтет над толленорном заклинания, вкладывающие в него ману. При этом толленорн может быть накрыт тканью, но только не шелковой — чтобы маг не знал, какой именно амулет перед ним. Тайна должна быть сохранена — надеюсь, хоть это вы понимаете? — с этими словами Гимелиус обошел стол и став перед круглой, тыльной частью толленорна, положил на нее руки и вновь принялся колдовать.
Видно было, что маг старается изо всех сил — его лицо побелело, на нем крупными каплями выступил пот, толстые щеки тряслись, руки, лежащие на полусфере, дрожали…
Растерянное лицо в круглом окошке толленнорна начало вновь приобретать отчетливость…