Она не останавливалась, пока голоса не пропали. Хотя поиски, конечно, продолжатся. У них есть дроны. И термосканеры. Если помогут военные, то и визуальное слежение с орбиты. Кара стояла под сводами крон. В лесу много больших животных. Будет непросто понять, от кого исходит тепло, от них или от нее. По крайней мере, надежда на это была.
Солнце катилось по небу и немногочисленные тонкие лучи, которым удалось пробиться вниз, в вечный сумрак леса, склонились ниже. Кара почувствовала, что изрядно вымоталась. Придётся немного отдохнуть. Перекусить. И когда-нибудь придётся найти обратную дорогу к пруду. Нужно быть там, когда псы вернутся с Заном. А потом всё пойдёт гораздо лучше.
Она остановилась у длинного коричневого камня, наполовину ушедшего в землю. Слишком округлого, чтобы нормально сесть, да ещё поросшего голубым мхом, который сделал весь камень маслянистым и скользким. Но Кара всё равно на него уселась. Фрукты с рисом оказались вкуснее любой домашней еды, а вода была сладкой. Кара и не замечала, насколько пересохло горло, пока не начала пить. Мышцы вздрагивали от утомления. Чувство было приятным.
Лес вокруг был тих, но не безмолвен. Какие-то мелкие создания размером с палец цыкали на неё с деревьев. Большие влажные глаза и маленькие мандибулы придавали им застывший в вечном комическом ужасе вид. Порхали на широких кожистых крыльях птицы, садились в кроны на той стороне тропы, и что-то бурчали себе под нос, как виноватые школьники. Мягкий ветер пах жжёным кофе, свежей травой и спиртовой протиркой. Насекомые с жужжанием проносились мимо, их яркие крылья оставляли в глазах маленькие радужные отсветы.
Кару наполнило умиротворение, чувство, будто мир запросто присел рядом и открыл пакет с ланчем. Всё в этом маленьком местечке прекрасно, спокойно и наполнено миллионом вещей, которых никто раньше не видел. И таких мест тут полно. Целая планета, целая звёздная система, которой она принадлежит. Пещеры с подобными рыбам морскими существами. Океанские бухты с приливными бассейнами, полными жизненных систем, не принадлежащих ни к животным, ни к растениям. Они никак не назывались, и никому пока и в голову не пришло их как-то назвать. Кара попробовала представить, каково это — вернуться на Землю, где всё давно известно и не осталось ни одного чуда. Выглядело грустно.
Она собрала последние зёрнышки риса в щепотку и высыпала на язык. Кто знает, ищут ли её до сих пор взрослые. Кто знает, сколько понадобится псам, чтобы вернуть Зана. Когда-то придётся вернуться домой за свежей водой и едой. Но прямо сейчас, прямо в этот момент можно наслаждаться покоем.
Кара пихнула пустую бутылку из-под воды в карман, сложила пустую сумку и сунула туда же. Торопиться не хотелось — перспектива услышать, как знакомый голос кричит ее имя, слегка пугала. А если сидеть здесь дальше, того и гляди, упустишь псов. Идеального ответа не существовало, но идеальный и не был нужен. Вполне сгодится просто более-менее подходящий.
Вернуться домой сложнее, чем уйти, и тут было над чем подумать. Когда откуда-то выходишь, перед тобой множество путей, и все верные. Когда возвращаешься, большинство путей ведет не туда. След каменного оленя, по которому шла Кара, успел немного стереться. Ответвления и повороты, которых она не замечала, когда уходила, теперь сбивали её с толку. Солнце склонилось к горизонту, потускнело, и цвета под покровом леса изменились. Пару раз Кара выбирала на развилке направление, в котором была практически уверена, после чего приходилось возвращаться и пробовать другой вариант.
Солнечный свет изменил цвет до оттенков серого и оранжевого, воздух стал прохладнее, когда Кара наконец вышла из-под деревьев, и увидела псов растянувшихся на траве, чопорно сложа ноги. Она пошла к ним, и они не сводили с нее смущённых, виноватых глаз. Волнение, страх, или и то, и другое, пронизали тело Кары электрическим ударом. А потом Зан сел и повернул к ней голову.
Он явно изменился. На нем был всё тот же белый саван, но от левого плеча вниз к животу протянулось длинное чёрное пятно. Вместо румянца кожу окрасило серым. Глаза стали полностью чёрными. Когда он двигался, в его движения вклинивалась та же полная неподвижность, что и у птицы, будто каждая мышца, прежде чем отработать, для начала долю секунды об этом думала. Но волосы по-прежнему торчали во все стороны, как всегда спросонок. У губ остался тот же мягкий изгиб, унаследованный от отца.
— Зан? — прошептала Кара.
Миг он оставался неподвижен, как камень, потом повернул голову.
— Я странно себя чувствую, — сказал он своим собственным, нормальным голосом.