Они выбежали во тьму, в ночь, к псам, где бы те ни были. Зан крепко держал Кару за руку, семеня рядом. Голоса родителей таяли позади. То ли они нашли планшет, то ли остались так далеко, что уже и не слышно.
Да неважно.
Зан смеялся, словно просто играл с друзьями в веселую игру. Кара чувствовала, что улыбается. Ее распирало чувство свободы. Пусть следом идут военные. Пусть к сердцу поступает горе, когда понимаешь, что никогда не вернёшься домой. У Кары есть ночь, и вся Лакония, и счастье.
Ноги горели, голова немного кружилась от голода. Кара ничего не ела после фруктов и риса тогда, в лесу. И во всём мире для нее не было ничего съедобного. Растения Лаконии она в лучшем случае не сможет переварить. В худшем — отравится. Нектарницы, голубой клевер, потаскуны, стеклянные змеи, ничто живое на уровне химии не воспринимало ее за свою. Но больше это не имело значения.
В худшем случае Кара умрет.
А псы её починят.