— Эту? «Говор-рите по р-русски»?
Раевский как-то особенно желчно ухмыльнулся.
— Она прекрасная женщина, en tous points. Без предрассудков, и на неё можно положиться в делах, которые ей непонятны. Иначе, конечно, проболтается.
Они тайные любовники? Как же удаётся держать это тайною в доме, полном родни?
Раевский не переставал удивлять.
А всё было гораздо проще.
Комната Аглаи Давыдовой, вечер.
Всюду стоят ширмы, висят занавеси; прямо посреди комнаты понаставлены шкафы с комодами, точно заграждения на пути врага. Из комодов время от времени поднимается то кивер, то цилиндр, то вовсе конский плюмаж. Не сразу видна в сей странной обстановке Аглая. Она сидит где-то у зеркала, нанося румяна.
Появляется некий драгунский Офицер.
Офицер. О, возлюбленная, моя, я пришёл к тебе!
Аглая. Жорж! Ужели ты, верный друг! Ну иди же ко мне!
Тянется для поцелуя; но тут появляется Александр Львович. Тотчас с его появлением вся декорация волшебным образом пропадает. Остаётся обычная комната с кроватью, платяным шкафом и трюмо с тройным зеркалом.
Александр Львович. Аглая, жена моя! Или ты стосковалась по мне?
Аглая. Я занята, видишь, не мешай.
Александр Львович. Утром Николай приглашает на верховую прогулку до реки, поедешь ли?
Аглая. Ах, милый, я себя ужасно чувствую. Верно, останусь дома до вечера.
Александр Львович. Ну, я пошёл. (уходит; комната снова полнится ширмами и шкафами)
Аглая. Вот и молодец. (поёт)
(встаёт и кружится по комнате меж занавесей)
Вновь является Офицер, Аглая заталкивает его в шкаф.
Аглая. (в сторону ширмы) Ну же, драгоценный, не таитесь, вы не шило в мешке. Выходите!
Тут же из-за ширмы выходит 2-й Офицер, на сей раз уланский.
Офицер. Аглая, милая, предадимся ль мы сегодня безумной страсти?
Аглая. Предадимся, голубчик, непременно предадимся! (поёт)
Въезжает на коне Александр Раевский.
Аглая. (прячет 2-го Офицера за ширму) А ты кто?
Раевский. Я — Александр Раевский, живу тут.
Аглая. Что ж — мы с тобой планировали что-то на нынешний вечер?
Раевский. Пока нет.
Аглая. (строго) Что вы в таком случае тут делаете? Вас могут увидеть! Ах!
Раевский. Но если ваше сердце сейчас свободно…
Аглая. (в сторону) Ах, дорогуша, в этой стране ещё никто не смог занять его полностью, всегда оставалось место… (Раевскому) Говорите: что вам угодно?
Раевский. Только скажите, не мучайте, верно ли это, что вы влюблены в Якушкина?
Аглая. В кого?
Раевский. Не притворяйтесь, не топчите осколки моего сердца! (спрыгивает с коня и бросается к Аглае) Только признайтесь!
Аглая. Тише, дорогуша, вы наломаете дров.
Раевский. (выхватывает из-под комода дрова и вправду принимается их ломать) Я влюблён в вас давно и безответно, но сегодня я узнал, что к вам едет Якушкин, этот Казанова, этот дон Гуан, этот…
Аглая. (с интересом) Поподробнее, прошу вас.
Раевский. Я позабыл остальных знатных любовников.
Аглая. И он так хорош, как вы говорите?
Раевский. Даже лучше.
Аглая. И он едет сюда?
Раевский. Да, прибудет, только не знаю, когда именно. Ваш деверь, Василий Львович, непременно должен знать.
Аглая. Я узнаю, спасибо…
Раевский. Я не смею становиться между вами и Якушкиным. Но, прошу, скажите, уделите ль вы мне хотя бы немного времени до его приезда?
Аглая. (проходит мимо шкафа, на ходу заталкивая туда выпадающего кавалергарда) Ах, голубчик, до приезда Якушкина я вся ваша.
Раевский. И вы скажете, сколько времени я смогу наслаждаться вашим обществом, пока Якушкин не разлучит нас?
Аглая. Ну, раз вам это интересно… Ах, что мы всё о нём да о нём! Ты тоже хорошенький! Иди же ко мне!
(Раевский кидается к Аглае, и они вместе падают за груду подушек. Оттуда слышится, как Аглая поёт) -
Пушкин, при всём своём опыте, не научился ещё понимать таких женщин, как Аглая, поэтому то, что подробности получения Раевским ценных сведений остались для него загадкою — невелика беда.
Вставная глава
Du liebes Kind, komm, geh mit mir!
Gar schöne Spiele spiel ich mit dir.[8]
— Нет, скажи, что ты шутишь.
Брюс, взмокший под майским солнцем, расстегнул воротник и, доковыляв до дивана, рухнул на него, вытянув длинные ноги чуть ли не на середину комнаты.
— Не шучу, — он вытащил из-за обшлага платок и промокнул потное лицо. — И клянусь, это не мой ребёнок.
— Верю, что не твой, — Трубецкой поглядел на мальчика, стоящего у входя и ковыряющего лепнину на дверной раме. — Но каким бесом его к тебе принесло, и какого беса я теперь должен…
Брюс закашлялся. На четвёртом десятке отважный генерал-поручик Семёновского полка, кавалер Анны и Александра, ни с того ни с сего начал плохо переносить жару. Начинаем сдавать позиции, — подумал Трубецкой, — ещё лет десять и сделаемся старой гвардией, годной только в качестве подставки под ордена.
— Не скажу ничего, прости. Уф-ф, — Брюс отпил поднесённого лакеем лимонаду. — Жарко-то как. Иван!
Мальчик без интереса повернул голову.
— Что ты о себе скажешь?
Ребёнок что-то промычал.
— Яснее говори, как тебя учили!
— Я Ваня, — сказал мальчик, пиная носком что-то на полу.
Трубецкой приблизился и принялся рассматривать его, как диковинное насекомое.
— А по батюшке?
— Никитич.
— Никитич? Это кто же этот Никита?
— Отчество я выдумал, — сказал Брюс.
— Яков! Ты не знаешь, кто его отец?
Яков Брюс посерьёзнел.
— Знаю. И как раз поэтому Ванька у меня больше жить не может. Снова тебя прошу и заклинаю жизнью своей — возьми его и воспитывай, как своего.
— Так, — Трубецкой поднял Ваньку, оказавшегося тяжёлым для своих скромных габаритов, и посадил в кресло. — Это, друг мой, никуда не годится. Или ты мне сейчас расскажешь…
— Не могу, — Брюс ещё сильнее ослабил воротник. — Это чужая тайна, от коей в будущем может многое зависеть… Весьма многое. В деньгах Ванька нужды не имеет, каждый год ты будешь получать средства на его содержание… Полагаю, их будет больше, чем потребуется ребёнку, так что остатком распорядись по своему желанию, с тебя не спросится.
— Тайный сын, — понимающе кивнул Трубецкой, примиряясь с вестью о будущем воспитаннике. — То-то моим радость будет. Фамилия его тоже выдуманная?
— Фамилии своей он пока не знает. И, в общем, скрывать ничего не нужно. Понимаешь, Юрий Никитич, ты его корми и обучи со своими наравне, а прочее — не твоя забота.
— Годков тебе сколько, Иван? — Трубецкой опустил ладонь на мягкие светло-русые волосы нового члена семейства.
Не имеющий фамилии Иван Никитич показал четыре пальца.
8