Когда театр впервые собрался на гастроли в Германию — было это лет 15 назад, папа попросил: «Найди мою подпись на Рейхстаге». Я несколько раз обошел Рейхстаг, но ничего не нашел. Спустя еще несколько лет, когда папы уже не стало, мы с сестрой вновь оказались в Берлине. И познакомились с директором института, изучающего «русские граффити» — так немцы называют автографы советских солдат. Ей я рассказал о своем отце. Нас завели внутрь — в помещение, где заседает Бундестаг. Оказалось, что внутренние стены также заполнены надписями. И вот там мы увидели подпись папы. Но папа об этом уже не узнал.
Чем дольше живу без папы, тем чаще он мне снится. Советует, как водить машину, как куда-то лучше добраться, как что-то правильно отремонтировать, словом — какие-то совершенно мужские дела.
Когда Анатолий Борисович Чубайс придумал эти поездки по бездорожью, решающим для меня стало то, что они связаны с мотоциклами, квадроциклами, гидроциклами — с транспортом. Папа был бы счастлив. Есть, правда, принципиальная разница между нашими экстремальными путешествиями, которые тщательно подготовлены, снабжены всеми видами страховки — от механиков и врача, до вертолетов, готовых в момент прийти на помощь в экстренной ситуации, — и папиными, где не было ни страховки, ни помощников, ни спутниковой связи. Его риски были настоящими, да и мотивация совершенно иная: выжить самому и спасти других.
Поэтому свои путешествия, и рассказы о них я посвящаю своему отцу, папе Леониду Мироновичу Райхельгаузу, Леньке Бандиту, трактористу, танкисту, мотоциклисту, дальнобойщику, автомеханику, армейскому чемпиону… водителю.
О простых вопросах
Предисловие Анатолия Чубайса
Зачем вы это делаете?
Именно этот вопрос часто задают друзья, услышав о наших походах. Я много раз на него отвечал, но до сих пор так и не уверен, что нашел правильный ответ.
Да, конечно, в походах совершенно уникальная атмосфера — по-настоящему товарищеская.
Да, у нас, видимо, сохранилось какое-то подростковое стремление — испытать, преодолеть, достичь: «Мы сделали это!».
Да, это полное переключение в «другую жизнь», совсем ничего общего не имеющую с нашей, обычной.
Да, нам интересно — увидеть, узнать, почувствовать, понять.
Но есть еще одно. Это — очень просто. Настолько просто, что напрочь забыто большинством жителей современного города, не зависимо от возраста, пола и уровня дохода. Это ответ на простые вопросы.
Что такое «холодно»? Что такое «тепло» или «невыносимо жарко»? Вот именно невыносимо. Что такое «умираю, как пить хочу», и чего стоит при этом глоток воды, которым поделился с тобой товарищ? Что такое «дух захватывает» от красоты природы? Что такое «промерз до костей»? Что такое «вымок до нитки»? Что такое «смертельная усталость»?
Список таких вопросов можно продолжить. Ответы на них не требуют никакого героизма, но мне кажется, что их иногда надо просто очищать и восстанавливать в своей душе и в своей голове, чтобы не потерять ориентиры в нашем сложном мире.
Мы едем, едем, едем…
…Из пункта А в пункт Б — помните, в школьном учебнике? С какой скоростью? На какое расстояние? За какое время? И так всю жизнь: скорость, время, расстояние. Правда потом вопросов становится больше: куда? с кем? зачем? во имя чего?
В тех же школьных учебниках были такие схемы-рисунки: в большой открытый рот человека въезжали грузовики с продуктами и цистерны с водой и молоком. Наглядная иллюстрация, сколько человек за всю жизнь съест хлеба и выпьет воды. Представьте себе такую же школьную схему, разъясняющую, сколько человек в мире сейчас едет в автомобилях и поездах, на велосипедах, самолетах, пароходах, метро, трамваях, на лошадях, верблюдах и ослах… А кто-то еще едет в детской коляске. А кто-то — в гробу на кладбище, и это почему-то называется «последний путь».