«Много фабрик нужно, чтобы сделать Фабрику…»
Чарли с трудом карабкался вверх по восточному склону Долины. Под высокими деревьями стало прохладнее, да и мошки меньше. Только от ствола к стволу рассекал воздух, словно камень из пращи, одинокий короед в палец толщиной.
В древесной дремоте, которая так напоминала службу на Выходной (жужжание жуков здесь заменяло гудение пастора Пурбека), Чарли попытался перебрать события утра, начиная с триумфа на кирпичной горе и кончая сбивающим с толку разговором взрослых. Но они никак не складывались в единую картину, способную вместить и его радость, и его недоумение. Поэтому он сдался и постарался просто радоваться прогулке. Он вышел на гребень, знаменующий конец Долины, границу между знакомым и чужим.
Отсюда стали видны лысые пятна среди деревьев — там скалистые позвонки холма проступали сквозь шкуру из верхнего слоя почвы. Двигаясь по гребню на юг, Чарли оказался как раз в таком месте. Поднимавшийся от опаленных солнцем камней жар был столь силен, что над ним колебался воздух. Приятно было выйти сюда из сравнительной прохлады под деревьями — точно завернулся зимней ночью в одеяло, теплое от нагретых кирпичей.
Поставив пустой судок в траву, Чарли залез на огромный шишковатый валун, подтянул к подбородку колени (никто этот насесту него не оспаривал) и огляделся по сторонам — так далеко от дома! Даже кроны ближайших деревьев остались внизу и не закрывали потрясающей картины.
За Долиной тянулись к востоку, теряясь в тумане на горизонте, неведомые зеленые земли. Солнце блистало, отражаясь от петляющей реки. Чарли подозревал, что это покинувшая Долину Суолебурн, но не был уверен. И нигде явных признаков человека, но Чарли знал, что примерно в сутках пути есть города и поселки, городишки и фермы, откуда на запряженных сонными тележниками (такими огромными, что, схватившись за один рог, взрослый мужчина не мог дотянуться до другого), груженных бочками повозках с высокими колесами привозили ботинки и мясо, бобы и люксар-волокно. Но эти места казались слишком нереальными, чтобы занимать Чарли долго. Он был уроженцем Долины. И повернулся к сотворенной природой огромной чаше, заключавшей в себе его мир.
С такой высоты ему была видна вся Долина целиком. Внушительное зрелище. На севере Суолебурн обрушивалась высоким пенистым водопадом с уступа, который замыкал сходившиеся хребты. Ходила легенда, будто целое племя туземцев бросилось с него в реку, лишь бы не покориться первым колонистам-людям. Говорили, что скорбное фырканье, которое можно иногда разобрать за ревом водопада, на самом деле их призрачные жалобы — и, если верить следопытам, которые пробрались до нынешних угодий аборигенов, оно действительно походило на издаваемые мохнорылыми туземцами звуки.
Из бурлящего сливочного озерца река неслась по рукотворному каналу — лишь на этом коротком участке не отдавая свою силу Фабрике. Но довольно скоро вода струилась уже среди почерневших балок и осыпающихся обломков стен, которые с такого расстояния были едва различимы — они остались как символ изначальной фабрики, давно погибшей из-за беспечного обращения с огнем, — а ведь любого ребенка ежедневно предостерегают об этой опасности. Затем шумная река исчезала под первой, еще действующей фабрикой, уходила под каменные своды. Мягкий шепот ее и станков Фабрики заполнял Долину.
Забавно, подумалось Чарли, но некоторые вещи замечаешь, только когда они от тебя далеко… Его взгляд скользнул по драконьему телу Фабрики. У каждого строения был свой уникальный оттенок кирпича: розовый, рыжевато-коричневый, кирпич цвета репы и цвета осеннего листа. Взгляд Чарли задержался на южном конце громадины, где Суолебурн снова выходила на поверхность — жалкое, укрощенное подобие гордого и отважного потока выше по течению — и где крошечные фигурки нанятых за пределами Долины рабочих заканчивали верхние этажи новой фабрики.
Начав с самой старой секции, Чарли стал вслух перебирать знакомые, утешительные имена:
— «Молчаливые мореборцы», «Вольные воробьи», «Игривые ивы», «Тяжелые тележники», «Туземцы Южного полюса», «Красные ловчие», «Фавориты Фактора», «Длиннорукие забияки», «Синие дьяволы», «Люксаровые куртки», «Восьмиглазые скорпионы», «Амфибии», «Юные беркуты», «Зеленые кошки», «Черные гейзеры».