Учительница притворила дверь и открыла окна, впустив теплый осенний воздух. Потом она поставила чайник и достала печенье из мешочка на полке.
Вскоре подошла ее подруга Катя, прозванная учениками Катюша, с намеком не на нежность характера, а на военную технику.
Сегодня им многое нужно было обсудить.
Ну, как?
Ты о чем?
Ни о чем, а о ком – о твоей новенькой.
С ней все в порядке.
А как ведет себя?
- Нормально. Курит, грубит, прогуливает, уроки не учит. По сравнению с Адой – просто ангел. Я думаю, мы поладим.
- А кто такая Ада (Катя первый год работала в этой школе и не знала никого с таким именем)?
- Моя бывшая ученица. Вчера встретила ее, так она даже не поздоровалась, впрочем, как обычно. Не буду скрывать: я даже рада, что она ушла из школы. Без нее стало гораздо спокойнее.
Что, так плохо себя вела?
Не то слово, но не в этом дело.
А в чем же?
- Она была очень странной. Нелюдимая, она ни с кем не разговаривала (ребята даже подсчитывали, кто услышал от нее больше слов. Рекордсмен услышал три, большинство же – ни одного) и молча же била любого, чуть что не по ней. Так она быстро отучила девчонок сплетничать ни только о ней, но и при ней, а парней – нелестно высказываться в ее адрес. Те и другие обходили ее стороной, как, впрочем, и все ученики нашей школы. Когда она шла по коридору, вокруг нее всегда было свободное пространство, потоки детей огибали ее.
- И что, одноклассники терпели ее выходки?
- Нет. Однажды они пытались с ней «поговорить». После школы ее подкараулить не удавалось: она уходила раньше всех, если вообще приходила. Однажды вечером, когда она возвращалась домой, класс, почти в полном составе поджидал ее во дворе. Я не сомневаюсь, что она справилась бы со всеми, но без Люцифера ей точно пришлось бы нелегко.
- Люцифер – это ее друг?
- Да, единственный. Черный пес, похожий на водолаза, но значительно превосходящий его в размерах. Никогда больше не видела такой огромной собаки. Он всегда сопровождал ее в школу и ждал во дворе во время занятий, если она приходила. Люцифер был неагрессивен, вернее – не делал ничего без команды своей хозяйки, но его боялись и ученики, и учителя. Кстати, ты в курсе, почему Сидорчук заикается?
- Нет, но теперь догадываюсь.
- Правильно, он заикается с того вечера. Тогда во дворе он первый шагнул к ней. Люцифер бросился на защиту своей хозяйки. Я не знаю, что там произошло, но Сидорчук лежал в нервном отделении.
- А уколы от бешенства сделали?
- Нет. Люцифер здоров, да и не кусал он его, только напугал очень.
- А откуда ты все это знаешь? Неужели ученики рассказали?
- Да, это обсуждала вся параллель, Ада же вела себя так, будто ее это все не касается. На следующий день она явилась в школу, как ни в чём ни бывало. И одета была, как обычно, во все черное, футболка со скелетами, косынка с черепами, та же жуткая музыка в плеере (она однажды дала мне послушать, так неделю кошмары снились), то же выражение злой тоски на лице.
- Слушай, я так и не поняла, что же в ней такого необычного? Она, конечно, не такая, как все, но почти в каждом классе есть такой человек.
- Я не рассказала тебе самого главного. Она еще более не такая, как все, чем ты думаешь.
- И в чем это выражается?
- Там, где она находилась, постоянно что-то взрывалось, разбивалось или загоралось. Я не ставила опыты в этом классе с того дня, как взорвались все колбы, пробирки и мензурки (в большинстве которых была вода). Я чудом успела закрыть лицо. Руки сильно изрезало осколками. В ее классе постоянно лопались лампы, трескались стекла, взрывались или падали с подоконников цветочные горшки, загорались легко – и не очень воспламеняющиеся предметы (наш журнал горел раз пятнадцать, не меньше). И, что самое плохое, никак не докажешь, что это делает она.
- А почему ты решила, что это она?
- А кому больше? Я давно заметила, что все это происходило, когда она злилась (учитель на нее кричал или с одноклассником дралась). Недаром ее прозвали Исчадие. Я вздохнула с облегчением, когда она ушла.
- Переехала?
- Нет, как жила недалеко от школы, так и живет. Однажды ее сбила машина. Она долго болела, а, когда начала выздоравливать, пришла ее мама и забрала документы. Сказала, что Ада не хочет сюда возвращаться. Странно, сколько раз хотели ее отчислить, а тут сама ушла. Я так и не узнала почему. До этого видела ее несколько раз. Она была, как всегда, с Люцифером, иногда - с мамой и выглядела очень подавленной. Странно, обычно она веселела, стоило ей выйти из школы…
…Учителя не знали, что все это время они были не одни. Рая, пухленькая блондинка, которую все любили за веселый легкий характер, задержалась, перекладывая учебники на подоконнике, и, услышав имя Ады из-за неплотно прикрытой двери, подошла поближе и прислушалась. Потом она, стараясь не шуметь, прошла по пустому коридору, спустилась во двор.
Дойдя до небольшого пустыря и убедившись, что никто ее не видит, она взглядом подожгла кучи сухих листьев. Ей стало легко. Оказывается, никто не знает о ее способностях. Она так боялась, что все поймут, кто это делает, но ей так хотелось хоть как-то помочь Аде, а высказаться не хватало смелости.
Правда у Ады была своя тайна, о которой никто не знал, а Рая узнала чисто случайно, а, узнав, едва не умерла от страха. Ее и раньше мучило странное предчувствие и, когда она узнала, что ей угрожает, поняла – дальше так продолжаться не может.
Это она взглядом толкнула Аду под машину. Иначе было нельзя. Потому, что Ада либо убила бы ее, не осознавая, что делает, либо узнала бы, кто Рая на самом деле, и неизвестно еще, что лучше. У нее не было другого выхода, но, несмотря на это, Раю мучило чувство вины.
Рая задумалась и перестала себя контролировать. Ее глаза стали хвойно-зелеными, зрачок вытянулся, как у кошки, со страшным металлически звуком выскочили когти. Она вздрогнула, пришла в себя и тут же превратилась в прежнюю Раю. Нервное напряжение вылилось наружу диким жутким хохотом. Сквозь смех она сказала: «Вы немного ошиблись: Исчадие не Ада, исчадие – Рая.»
10.06.2004
Два возвращения.
Саша была очарована Атомным Городом. Она бродила по нему целыми днями, не зная усталости, вечером засыпала мгновенно, и ей снились черные, уходящие в небо деревья и большие золотые листья на зеленой траве. Город не отпускал ее даже во сне.
Потом она вернулась домой, в свой Сумеречный Город, который любила, но в котором не было больших деревьев. Они по-прежнему снились ей по ночам, она просыпалась и видела за окном море огней.
***
Шел дождь. Было темно. Огней в Сумеречном Городе стало больше, чем обычно: они отражались, преломляясь в лужах, соперничая со звездами, скрытыми за тучами.
Саша шла по обочине дороги, навстречу движению. Ей было хорошо. Она любила дождь. Задумавшись, она не заметила машины, выехавшей из-за угла. Позже водитель сказал, что не видел ее.
***
Ее памяти уже две недели. Сейчас она заново знакомится со своими старыми друзьями, слушает когда-то любимые записи, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить. Она подолгу гуляет по городу и, несмотря на то, что нетвердо помнит, где живет, всегда находит дорогу домой. А по ночам ей снятся высокие черные деревья и кружащие золотые листья. Это зов Атомного Города, который она не помнит.
***
Прошло два месяца.
Поезд, наконец, остановился. Саша снова оказалась в Атомном Городе. Ей предстояло заново познакомиться со своей подругой, живущей здесь. В кармане лежала бумажка с адресом, но Саша про нее забыла. Она была уверена, что знает, куда идти.
Девочка шла через старый парк. Черные деревья по-прежнему стремились в небо, но желтых кружащихся листьев не было, их заменили ярко-зеленые. Саша остановилась и оглянулась по сторонам, улыбнулась, потом обняла большое черное дерево и посмотрела вверх на переплетение веток, листьев и неба. Она снова стала собой. Атомный Город вернул ей память.