- Мне тоже так кажется!.. – ответила Катя. И задумчиво добавила: - И ты знаешь, мама, Косте она тоже очень понравилась!..
- Тс-с!.. – приложила палец к губам Ирина Александровна. – Мы же договорились!.. И на улице, и дома, при посторонних и даже наедине с собой ты – моя дочка!..
- Да я ничего… - смущенно улыбнулась Катя. – Я просто так…
- Тс-с!.. – повторила Ирина Александровна. – Ешь суп.
И, погладив Катю по едва отросшим волосам, Ирина Александровна добавила:
- Не сердись на меня, ладно?.. Я просто все еще очень боюсь!..
- Я не сержусь… - тихо ответила Катя. – Костя выглянул на минутку и опять спрятался!..
- Вот и хорошо, вот и хорошо! – пробормотала Ирина Александровна дрогнувшим голосом.
«Здесь только Катя! – твердо сказала она про себя. – Только Катя!..»
- Я вижу, вы с Катей уже подружились?.. – в это самое время спрашивала Аню Дарья Петровна.
- Кажется, да!.. – отвечала Аня. – И знаешь, мама, ты совершенно права. Катя – настоящее чудо!.. Я таких девочек раньше никогда не видела!..
- Не видела?..
- Нет! Я думала, такие девочки только в книжках бывают. Или в каких-нибудь исторических фильмах!..
- А они, оказывается, бывают взаправду, да?..
- Нет, не они!.. Она! Катя такая одна на свете!.. – горячо сказала Аня.
- Ты смотри! – сказала Дарья Петровна. – Впервые слышу от тебя такие слова о другой девочке!..
- Ну если это правда!.. – воскликнула Аня.
- Это правда. – серьезно сказала Дарья Петровна. – Тут я с тобой абсолютно согласна!..
5
Так началась удивительная дружба Кати и Ани. Впоследствии, вспоминая то лето, когда они встретились, и весь тот год, Аня называла его «карнавальным».
Он и в самом деле был карнавальным – так он был переполнен яркими красками, яркими впечатлениями, необыкновенными играми, невероятными цирковыми номерами в исполнении Элеоноры, Маврика и Манюни, и еще постоянным стрекотом швейных машинок, за которыми девочки шили наряды своим куклам, а их мамы шили наряды им самим.
Как вскоре убедилась Аня, Катя всегда носила только платья, пышные или совсем простые, однотонные или разноцветные, но никогда - джинсы, брючки или шорты. Аня же, наоборот, предпочитала штаны разного вида, а платья надевала только в особых случаях, да и то по настоянию мамы. Это при том, что дома, наедине с родителями, Аня предпочитала обходиться вообще без одежды. Так ей было привычнее с самого раннего детства. Но под влиянием Кати Аня для выходов за пределы дома тоже принялась наряжаться в платья. И постепенно ей это стало очень нравиться.
Конечно, в платье нельзя было так вольно бегать и прыгать, как в шортах или джинсах, нельзя было покрутиться на перекладине, например, или взлететь слишком высоко на качелях, зато платье давало замечательное чувство свободы, мягкости, особого девчачьего удобства.
Больше всех зародившейся дружбе радовалась Дарья Петровна. Катя была для ее дочери именно такой подругой, о которой можно было только мечтать.
Самой Ане нравилось в Кате буквально все. Она открыто любовалась тем, как Катя говорит, ходит, бегает, улыбается, смеется, хмурится, задумавшись над чем-то, потягивается, жмуря глазки, и в самом деле как кошечка, и невольно Аня тоже подражала Кате во всем.
И это – несмотря на то, что Аня среди сверстников и сверстниц привыкла верховодить, а ведь Катя была младше Ани на целый год. И ниже на целых два сантиметра.
Впрочем, разница в их росте была почти незаметна.
Правда, были в Кате и кое-какие странности.
Например, во время примерок и переодеваний Катя никогда не раздевалась перед Аней даже до трусиков, не то, чтобы совсем догола. Чтобы надеть какую-нибудь обновку, Катя всегда уходила или в другую комнату, или пряталась куда-нибудь за шкаф. За все время дружбы с Катей ни разу не видела ее даже и в купальнике. Дарье Петровне такая повышенная стыдливость Кати тоже показалась немного странной.
А когда начался учебный год, выяснилось, что у Кати – освобождение от физкультуры. Это было довольно странно, потому что Катя выглядела очень здоровой, крепкой девочкой. Но, тем не менее, никто не видел Катю даже в спортивной форме.
Однако отдельно эту Катину странность Дарья Петровна и Аня не обсуждали. Дарья Петровна только осторожно предположила, что когда-то с Катей, возможно, произошел какой-нибудь неприятный случай, ставший причиной ее повышенной стыдливости. При этом Дарья Петровна дала понять, что не стоит слишком много думать о том, что же именно это мог быть за «неприятный случай».