«Разбуди ее, вот что!..»
«Кого – ее? Его мать?.. Я, наоборот, изо всех сил стараюсь сохранить ее сон!»
«Нет, ну почему ты такой глупый?.. Я вовсе не о его маме сейчас говорю! Разбуди ЕЕ!»
«Но… Позволено ли мне?.. Могу ли я?..»
«Ты все можешь!.. Все!.. Ну пожалуйста, пожалуйста, миленький, разбуди ЕЕ!.. И сделай так, чтобы она услышала его! Ведь помочь ему сейчас может только ОНА!..»
«Хорошо, хорошо, я сделаю, как ты хочешь. Я сделаю..»
3
Аня легла спать тоже почти сразу после боя новогодних курантов.
Конечно, этот новогодний праздник был совсем не таким, как предыдущие два, которые она провела с Катей. Ну и с мамой и папой, разумеется.
Какие то были замечательные праздники!..
Они веселились едва ли не всю ночь на пролет, первый раз в их доме, а второй – в доме, где жили Катя со своей мамой. Вместе наряжали елку, вместе с восторгом распаковывали коробочки и свертки с целой кучей подарков, а потом бегали по улицам с горящими бенгальскими огнями в руках, и бабахали хлопушками, и запускали в небо ракеты, взрывающиеся разноцветными фейерверками…
Теперь все это уже в прошлом. Вернее, прошлое вернулось и стало настоящим. Этот новый год Аня вновь встречала вместе с мамой и папой, в узком семейном кругу, как это было до появления Кати в Дубравке…
Неожиданная мысль пришла в голову Ане.
А что, если бы Катя тоже входила в ее семью?.. Например, была бы ее сестрой?.. Тогда, может быть, ей не нужно было бы уезжать по какой-то там очень важной причине. А если бы нужно было, Аня знала бы, куда она уехала, и они могли бы обмениваться письмами и ездить друг к другу в гости. Ведь родственники всегда сообщают другим родственникам о своих перемещениях…
Ворочаясь в постели, Аня уже в полусне улыбнулась и покачала головой.
Катя не была ее сестрой. И не могла ею быть. Но родство между ними возможно. Особенное, замечательное родство!..
Эта мысль так ошеломила Аню, что сон тут же слетел с нее.
«Что это со мной? Почему я подумала об этом?.. – спросила она себя. – Неужели это локон виноват?.. Нет-нет, я не буду думать об этом сейчас! Я не буду думать об этом до тех пор, пока не встречусь с Катей снова. Ведь я точно знаю, мы с ней обязательно встретимся когда-нибудь!.. Надо только немного потерпеть, подождать… Подождать… Подождать…»
И с этой мыслью Аня уснула.
…И тут же вновь проснулась. Бросив взгляд на светящийся циферблат будильника, она увидела, что стрелки показывали восьмой час утра.
«Нет, вставать я не буду!.. – с неудовольствием подумала Аня. – Каникулы!.. Буду спать до обеда. Или вообще весь день!..»
Она закрыла глаза, в надежде, что сон вернется к ней.
Но тут на нее накатило какое-то совсем странное состояние, не сон, а полузабытье, как будто расстояние и время слились в один поток, и этот поток подхватил ее и сделал своей частью – так, что она приобрела способность слышать и чувствовать то, что в обычном состояние ей было недоступно.
Она услышала.
Да, она услышала…
Как кто-то плачет!..
У Ани перехватило дыхание.
Боже мой! Ведь это же плакала Катя!
Где-то там, где она была сейчас, ей было плохо! Ей было одиноко! А еще она устала, очень устала. Она так много сделала, и для себя, и для других, причем для других гораздо больше, чем для себя, и нуждалась в обыкновенном внимании, в обыкновенном душевном прикосновении словом, мыслью, взглядом… Но никого не было в этот драматический момент рядом с ней. Никто не мог сделать для нее того, в чем она сейчас так нуждалась…
- Катя! Катенька! Катюша!.. – шепотом воскликнула Аня. – Но ведь я же здесь!.. Не плачь, не надо! Я слышу тебя!.. Я же тебя слышу!.. А ты? А ты меня слышишь?..
Ответом ей был продолжающийся безутешный плач.
Аня поняла, что подхвативший ее поток развернут в одну сторону. Аня слышит Катю, а она ее – нет.
Но должен же быть какой-то способ добраться до нее. Если Катя не слышит слов Ани, то, может быть, она способна уловить ее чувство?.. Ее мысль?.. Вот только как их передать?..
Взгляд Ани заметался.
И остановился на окошке игрушечного дома, озаренного призрачным сиянием утренней луны.