— С тобой все в порядке? — почти прокричал он. Непогода за окном заглушала его голос.
— Да, — выдавила из себя Элоиз.
Какое-то время Джонатан продолжал стоять молча. Его темная тень заслоняла дверной проем. Неожиданно яркий луч света пронизал комнату, и Элоиз увидела в руке Джонатана фонарик. Войдя в спальню, он подошел к столику возле кровати и зажег лампу.
— Пойду проверю, как там Сара, и сразу же вернусь, — сказал он, краем глаза глядя на Элоиз и поворачивая к двери.
Трепет в голосе и брошенный исподтишка взгляд говорили о том, что Джонатан чувствует себя неловко в спальне Элоиз. Гордость заставляла Элоиз отвергнуть его помощь, но от страха у нее в горле застрял комок.
Его шаги по коридору не были слышны из-за дождя. Оставшись одна, Элоиз почувствовала себя одиноко. Ее охватила такая паника, что она была готова броситься вслед за ним. Через пару минут, которые показались ей целой вечностью, Джонатан вновь стоял на пороге.
— Сара крепко спит, — сказал он. На лице его появилась слабая улыбка. — Ей и невдомек, как разбушевалась стихия. Ты уверена, что с тобой все в порядке? Если так, то я пойду спать.
Элоиз была готова умолять его остаться, но сдержанное поведение Джонатана охладило ее пыл. Она ответила с уверенностью, которой на самом деле не испытывала:
— Все будет хорошо. Тебе не стоило волноваться и спешить сюда. Спасибо, что включил лампу.
— Не за что, — ответил он уже с порога и тут же закрыл за собой дверь.
Новый раскат грома сотряс дом. Страх не отпускал Элоиз. Она крепко зажмурила глаза и закрыла уши, чтобы только не видеть всполохов молний и не слышать грома.
Вдруг кровать качнулась, и Элоиз оказалась в объятиях сильных рук.
— Не бойся, — раздалось у самого ее уха.
Элоиз подняла голову, щекой коснувшись крепкого обнаженного плеча Джонатана. Рука ее опустилась ему на грудь. Страх исчез. Элоиз чувствовала себя в полной безопасности.
Желание ее возрастало. Она гладила рукой грудь Джонатана, и пламя страсти было готово поглотить ее.
— Ты действительно умеешь заставить женщину чувствовать себя женщиной, — тихо сказала она.
Джонатан вздрогнул, как будто проиграл битву с самим собой, и с жадностью прильнул к ее губам. В пылком поцелуе, казалось, сгорали все их сомнения и страхи.
Элоиз, забыв о грозе, наслаждалась близостью Джонатана. Обвив руками его шею, она влекла его к себе. Внутренний голос снова предупреждал ее, что этого не следует делать, но она не прислушивалась к нему. Всем своим существом она жаждала Джонатана, жаждала его страстных ласк.
— Нет, — прошептал Джонатан, касаясь губ Элоиз. — Нет, — повторил он тверже, подняв голову и разомкнув ее руки. — Мы оба понимаем, что совершаем ошибку.
Элоиз потрясли эти слова. Джонатан поднялся и встал у кровати.
— Ты, вероятно, прав, — сказала она, вспомнив, что их ничего, кроме физического влечения, не связывало. — Думаю, мне следует поблагодарить тебя за подобную сдержанность. — По правде говоря, никакой благодарности она не чувствовала. Ей хотелось увлечь его в водоворот страсти, а с ошибками можно разобраться и завтра.
Взгляд Джонатана охладел. Он кивнул в сторону кресла, стоявшего у окна.
— Я посижу здесь, пока не закончится гроза. — Он говорил так, будто собирался исполнить долг.
— Не беспокойся, я справлюсь со своим страхом. Не стоит со мной нянчиться.
— Сейчас для твоего страха нет причины, но он сильнее тебя. Твой отец умер в ночь, подобную этой. Когда у него начался сердечный приступ, ты была с ним одна в этом доме. Тебе едва исполнилось четырнадцать лет. Гроза повредила электрические и телефонные провода. Ты пробежала под дождем несколько миль до дома Джефризов, чтобы они помогли тебе и отцу.
Элоиз охватила дрожь. В памяти всплыла картина — высокий худощавый мужчина, лежавший на полу гостиной. Она вспомнила, как мчалась по лесу, преодолевая сопротивление ветра и дождя.
— Да, я… помню, — сказала она, но видение тут же исчезло в непроницаемой мгле, укрывшей ее прошлое.
Подняв глаза, она увидела вопрошающий взгляд Джонатана.
— Это было лишь минутное озарение, — пояснила она.
— Лучше об этом не вспоминать. — Джонатан опустился в кресло и посмотрел в окно, за которым продолжала бушевать стихия.
Элоиз снова захотелось попросить его уйти. Но стоило загрохотать грому и заполыхать молнии, как страх опять охватил ее.
С глубоким вздохом она села на кровати поудобнее, поправив за спиной подушку. Элоиз старалась успокоиться и убедить себя, что Джонатан удерживал и себя, и ее от соблазна.
Мысль о потере памяти не давала ей покоя. Но теперь, подумала Элоиз, у нее есть надежда. Джонатан объяснил причины ее страха перед грозой, и это всколыхнуло ее память. Может быть, если он расскажет что-нибудь еще, она вспомнит больше?