— Джонатан, — прошептала она.
— Элли? — ласково произнес он.
Внутри у нее все перевернулось. Кого он называл этим именем? Ее или какую-то другую женщину?
Он стал распрямляться и застонал. Да, утром ему придется несладко, все мышцы будут болеть, подумала она.
— Элли, — повторил он, открыв глаза и с тревогой глядя на Элоиз.
Голос его звучал нежно.
Но через мгновение выражение его лица изменилось — оно стало суровым. Джонатан отвел от Элоиз взгляд и рукой убрал волосы со лба.
— Кажется, гроза позади, — сказал он, поднимаясь с кресла.
— Джонатан, — повторила она, все еще находясь под впечатлением нежности, с какой он произнес имя «Элли».
В ответ Джонатан отрешенно посмотрел на нее.
— Мне нужно работать, — сказал он, направляясь к двери.
Оставшись одна, Элоиз коснулась спинки кресла, в котором он только что сидел. Ткань все еще хранила его тепло. Джонатана уже не было в комнате, но в ушах Элоиз продолжал звучать его нежный голос. Она была уверена, что именем «Элли» он называл только ее.
Почему же она ничего не может вспомнить? Элоиз напряглась. Должно быть, есть в ее прошлом болезненный узел, который память развязывать не желает. Интуиция подсказывала Элоиз, что она не ошибается.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
— Ну и гроза была ночью! — воскликнула Сара, когда Элоиз вошла в кухню. — Однако, глядя на тебя, не скажешь, что ты провела бессонную ночь, — добавила она с улыбкой.
По тому, как блестели глаза тетушки, Элоиз заподозрила, что она вовсе не так крепко спала, как думал Джонатан. В подтверждение этой догадки Сара поинтересовалась:
— А как Джонатан?
В эту самую минуту открылась дверь и вошел Джонатан. Он выглядел уставшим. К тому же на подбородке у него красовался пластырь — видимо, порезался, бреясь.
— Я только выпью кофе — и помчусь. Слишком опаздываю, — сказал он, торопливо пройдя мимо Элоиз и достав из буфета кружку.
Элоиз обратила внимание, что он даже не взглянул на нее. Через несколько минут он ушел.
— Кажется, прошлая ночь не доставила ему удовольствия. Как, впрочем, и тебе, — заметила Сара.
— Он провел ее в кресле, — ответила Элоиз. — Я говорила ему, что мне ничто не угрожает, но он настоял на том, чтобы остаться в моей комнате на случай, если мне понадобится помощь.
Сара, глядя в окно, видела, как Джонатан уезжает.
— Он совсем не такой черствый, каким хочет казаться.
— Но с каждым днем он все больше удаляется от меня, — сказала Элоиз.
Сара повернулась к ней:
— Знаешь, с мозолями можно справиться. Если за них как следует взяться, они становятся мягче и со временем исчезают совсем.
Элоиз живо вспомнила, как отпрянул от нее Джонатан после поцелуя.
— Но на лечение необходимо иметь согласие пациента.
— Да, порой попадаются слишком трудные пациенты. Но, как говорят, было бы желание… — ответила ей Сара.
Только не в случае с Джонатаном Тавишем. Пытаясь забраться на каменную стену, подумала Элоиз, можно лишь оцарапать руки и ноги. Хотя, с другой стороны, зная, ради чего ты карабкаешься наверх, может быть, и стоит получить пару царапин. Собственная нерешительность раздражала Элоиз.
После завтрака она помогла Саре убрать посуду. Ей не терпелось выйти из дома. Но стоило ей оказаться за порогом, как ее тут же повлекло туда, где были сложены ящики с разобранным мотоциклом. Она смотрела на промокшие ящики, на отдельные детали и не могла понять, чем же ее привлекала эта груда лома.
Услышав шум автомобиля, Элоиз повернулась и увидела грузовик, подъезжавший к дому. Но он не остановился, а проехал дальше к конюшне. Обойдя дом, Элоиз увидела, как из грузовика вышел мужчина. На вид ему было около сорока. Одна из лошадей тут же заржала, узнав своего, и подошла к нему.
— Должно быть, это Джед Бик, — тихо сказала Элоиз. Решив, что прогулка верхом пойдет ей на пользу, она отправилась к себе в комнату, чтобы надеть сапоги и шляпу.
Спустя несколько минут, подходя к конюшне, Элоиз услышала голоса.
— Вы держите лошадей в хорошей форме, — говорила Сара.
— Да, лошади хорошие, — отвечал мужской голос. — Я в долгу перед миссис Тавиш. Многие в городе считают, что она замкнулась в собственном мирке и ее не интересуют чужие проблемы. Но это далеко не так. Если б не она, я бы потерял свою ферму. Узнав о моих трудностях, она тут же поспешила мне на помощь и предложила деньги. Сказала, что наши отцы были близкими друзьями. Но я ответил, что не намерен пользоваться благотворительностью, хотя очень ценю ее участие. Тогда она предложила мне вот эту работу. Дела на моей ферме поправились, но все равно я буду работать у миссис Тавиш, пока ей это будет необходимо.