–
Разъясняю, – голос головы стал еще поставленней, – уро-
жай в колхозе неожиданно огромный, рабочих рук не хватает. Все
работники яслей, включая деда Дэдула, переводятся на военное
положение – в смысле на уборку урожая. С детьми в яслях некому
сидеть.
Дети
–
цветы
жизни,
а
тут
уже
не
цветы,
а
готовый
урожай
пропадает,
понимаешь?
–
Понимаю,
–
поспешно
закивала
мамка,
–
но
как
же
детки?
–
Будут развиваться в автономном режиме – пусть мамки их с
собой
на
делянки
берут,
к
труду
приучают.
При
проклятом
царизме,
знаешь,
как
было?
А
мы
чем
хуже?!
Но
и
это
еще
не
все.
Главное
не
сказал!
Правление
нашего
колхоза
приняло
решение
зафрахтовать
у
государства
три
железнодорожных
вагона
и
прямым
ходом,
так
сказать,
без
посредников,
отвезти
в
Ленинград
аж
три
вагона
яблок!
Мыкола
Григорич
посмотрел
на
мамку
взглядом
маршала
Жу-
кова,
только
что
подписавшего
Акт
о
безоговорочной
капитуляции
Германии.
–
Тебе,
Марийка,
колхоз
доверяет
сопровождение
яблок
до
са-
мого города-героя Ленинграда! Получишь все сопроводительные
документы, доставишь все три вагона в Ленинград. С яблоками у них
дела
плохи,
а
у
нас
–
сама
знаешь.
Так
что,
всем
хорошо:
и
колхозу,
и
городу
Ленина
и
тебе
лично!
–
А
мне-то
почему?
–
засомневалась
мамка.
–
А вот почему, голова твоя два уха! Яблоки самолично продашь
на колхозном рынке, а деньги честь по чести перешлешь в колхоз
переводом.
За
это
колхоз
наградит
тебя
премией
в
нужном
размере.
–
Да какие уж там размеры, Мыкола Григорич?! Я ж торговать
не
умею.
–
Не боги, как говорится, Марийка, горшки обжигают! В Ле-
нинграде тебя встретит сам заместитель начальника «Ленплодо-
вощторга» товарищ Матвей Иосифович Цукерман. Наш земляк –
из
Златополя.
После
войны
как
перебрался
в
Ленинград,
так
там
и
живет. Каждый год в Златополь в отпуск приезжает. Вот и в этом
году приехал – ахнул: такой урожай пропадает! На днях был он в
нашем колхозе. Посоветовались мы и решили насчет яблок. Все
организаторские заботы он берет на себя. Человек он надежный,
порядочный,
не
подведет,
не
обманет,
не
беспокойся.
Но самое главное, – Мыкола Григорич поправил свои окуляры, – возьми с собой Глебушку. У товарища Цукермана в медицинских кругах – очень хорошие возможности. Они толк в витаминах, как никто понимают, а он их этими витаминами снабжает. Понимаешь взаимосвязь и взаимовыручку?
–
Понимаю,
Мыкола
Григорич,
понимаю.
Но
хата
моя
как
же?
И Люська, и куры, и Пират с Барсиком…
–
За
хату
не
беспокойся,
приглядим.
Живность
твою
временно
возьму к себе. А куры – что куры. Ты их с собой в дорогу нагото-
вишь
–
путь
неблизкий,
дней
пять
будете
ехать.
Да
и
в
Ленинграде
что-то кушать надо. Не святым же духом вам питаться. Яблоками
не наешься, да и поперек
горла уже эти яблоки.
Голова сельсовета ушел, а мамка еще долго смотрела в сторону калитки. Даже Глебушке было ясно, что жизнь их опять переворачи- валась на другой бок. Что там будет в их новой жизни – совершенно непонятно. Но и так жить, ничего не меняя, ничего и не изменишь. Ему же, Глебушке, казалось, что еще немного усилий – и путь к ко- мандованию полком станет прямым, как мост через Большую Высь.
11.
Сборы в Ленинград были долгими, суматошными и бестолко- выми. Мамка ежедневно пешком моталась от правления колхоза до станции, где к отправке готовились вагоны с яблоками. Нужные бумаги были оформлены быстро, а вот с вагонами было много не- утыков: то доски в полах вагонов оказывались гнилыми, то замки на засовах отсутствовали, то решётки на окнах для обеспечения вентиляции и безопасности вагонов были сломаны. Позаботиться
пришлось и о сооружении нар и оборудовании печки-буржуйки. Тут выручил безотказный плотник Хома Митрич. Он прямо в ва- гоне, где предстояло ехать Глебушке с мамкой, соорудил широкие и невысокие нары, в противоположном углу, в закоулке, умудрился смастерить почти элегантный нужник со съемной частью половой доски для естественных целей. А возле дверей вагона прибил к полу доску-тормозок, чтобы фиксировать Глебушкину коляску. И петельку специальную устроил, чтобы удерживала коляску вместе с Глебушкой.