— Про это?
— Про это.
Валь-Валь пощекотал жуколею брюшко:
— Ты не очень думай. Она понарошке сердится. Набалуешь когда. — Жуколей толкался, царапался. — Не балуй, — повысил голос Валь-Валь. — Пороть тебя некому.
— Заговариваешься! — Отец сердито портсигаром защелкал, дымом окутался. — Откуда ты взял, что это… что не всерьез она?
— А-а! — Валь-Валь засмеялся. — Она ведь мама! Посердится-посердится, потом мороженого купит. Я нарочно балуюсь, когда мороженого захочеваю… захочу. А тебе она покупает?
Отец нахмурился, щекой подергал и отвернулся. Говорить не хочет.
В аллею трое мужчин зашли, с ними девчонка с горошину. Огляделись мужчины, один Валь-Валю заговорщически подмигнул, присели на скамейку напротив. Тот, что подмигивал, из кармана бутылку вытянул, у другого вобла в руках треснула…
— Иде-ем, па-ап! — закапризничала девчонка и потянула третьего за рукав.
— Отвяжись!
Девчонка сморщилась.
— Зайчик, зайчик, поскачи! — пропел второй и постучал воблиной головой по скамейке. Воблина голова прыгала и таращилась, как испуганный зайчик.
Девчонка заинтересовалась.
— О так от, вота! — подмигнул второй девчонке, отхлебнул из бутылки и пососал «зайчика».
Девчонка заплакала. Мужчины переглянулись.
— Ничего, — сказал третий. — Ее хлебом не корми, только поплакать дай. Вся в мать.
Валь-Валь завозился, заерзал, с сожалением посмотрел на жука и пустил его на дорожку. Девчонка пальцем придержала слезинку, посмотрела на Валь-Валя, потом подкатилась к жуколею, присела и нерешительно погладила его по бархатистой спинке.
— Здорово! — крякнул третий и потыкал себя в нос воблиной шкуркой. — Ах, хороша, проклятая!
Валь-Валь отвернулся. А отец все молчал.
Светлая гребенка
А может, учительница ошиблась, сказав ему сегодня:
— Удивительный ты человек, Сорокин. Читать любишь, а книги не бережешь. Убегут они от тебя, поверь мне. Читал «Мойдодыр?»
Валька кивнул и домой убежал.
Сейчас он лежит в кровати и смотрит в папину спину.
Вот папа у Вальки, тот действительно удивительный. Его мама бросила, а он все равно учится. И работает. И Вальку воспитывает. Все говорят, что удивительный.
Вот он, папа: склонился над столом, переписывает в тонкую тетрадь толстую книгу, а настольную лампу загородил другой книгой. Все книги, книги.
— Слушай, пап! — говорит Валька. — Слушай. А что будет, если книги вдруг возьмут и убегут. Что тогда?
— Пустяки, — гудит папа. — Книги, брат, не могут убежать.
— Права не имеют, да?
— Ну, не то чтобы права, а просто не могут. Разве что понарошке.
— Нет, всерьез-всерьез! — Валька приподнимается. — Вот так: возьмут и — рраз! — и нету. Насовсем. Что тогда?
Папа карандаш положил и сказал не то Вальке, не то себе:
— Да-а, дела-а… — Он зачем-то занавеску в окне отдернул и в ночь посмотрел. — Темень, глухота…
— Это без книг, да?
— Что? Ах да!.. А теперь — спать и никаких вопросов!
Положил Валька голову на подушку, и сразу стало, как папа сказал. Темно и глухо стало, и Вальке страшно захотелось почитать. Он протянул руку за книгой, а она — скок! — подпрыгнула, взмахнула обложкой и улетела. Валька замер: вот так штука! Глаза протер, а книги нет. Валька нерешительно потянулся к другой, к третьей… Скок! Скок! Скок! Стоит Валька — и книги стоят. Валька руку протянет — прыг-скок! Потеха. Тогда Валька решил поймать папину книгу и нацелился на самую толстую, неповоротливую, в кожаном переплете. Книга насторожилась. Но и Валька теперь стал хитрый. Он чуть прикрыл глаза, будто задремал от скуки, и когда книга успокоилась, стремглав кинулся на нее. Скок! — книга исчезла.
Валька захлопнул шкаф. Через стекло было видно, как книги попрыгали на свои места и, весело перемигиваясь, смотрели на озадаченного Вальку. Он показал им язык и побежал к Борьке Гусеву. Борька — настоящий друг и живет совсем рядом. А сейчас Борька был какой-то странный.
— Понимаешь… — начал Валька.
Борька кивнул.
— Значит, и от тебя?
Борька снова кивнул. Затем достал из-под шифоньера свой портфель и сунул его Вальке:
— Гляди…
Валька посмотрел. Портфель был тощий, поцарапанный и пустой.
— Бегу вчера, — рассказывал Борька, — из школы бегу. А тут горка. Знаешь, та, наша. Дай, думаю, прокачусь. Сел на портфель — вжжик! И книги — вжжик! Только это осталось. — Борька потряс пустым портфелем. — Пенал — и тот тю-тю!
— Уроки сделал? — спросил Валька.
Борька отрицательно замотал головой: