Гаркуша. Какую еще петицию?
Тысячная. Чтобы выдвинул товарищ Шеремет нашу докторшу куда подальше... В область или в район хотя бы... Теперь от работы без особых доказательств освобождают редко, все больше выдвигают с повышением на другое место.
Гаркуша. Ей же довольны все. Где же другую такую возьмут, работящую, красивую?
Тысячная. Вот именно, что не все. А нам для спокойствия, в крайнем случае, можно и некрасивую взять.
Гаркуша. В таком случае мужики обижаться будут. А возраст у него какой?
Тысячная. Лет на тридцать потянет.
Гаркуша. Не годится в постояльцы. Ей же самой двадцать девятый.
Тысячная. Вот и добре... Ты раскинь мозгами, Терентьевна... А вдруг он ей по душе придется?.. Всем польза будет. Не дело, что она в таком зрелом возрасте одинокая. Или кто у нее имеется тайно?
Гаркуша. Не замечала.
Тысячная. Письма получает?
Гаркуша. Получает, но не густо. Без волнениев письма.
Тысячная. А ты откуда знаешь?
Гаркуша. Бросает письма на подоконник, а я в свободное время почитываю.
Тысячная. Газеты надо читать, бабушка.
Гаркуша. А я и газеты и письма. Мои-то детишки редко пишут, вот я ее письма и почитываю.
Тысячная. А говорят, ты добрая женщина.
Гаркуша. А чего ж мне злой быть?
Тысячная. Если бы добрая была, помогла бы одинокой женщине. И женское население в совхозе успокоила бы.
Гаркуша. А если увезет он ее с собой?
Тысячная. Подберем другой кадр на основе полученного опыта. И у меня культработа перестала бы страдать. А то вместо того чтобы в Дом культуры идти, такую дома культуру наводят, что все лекции по боку идут. Помоги, Пелагея Терентьевна...
Гаркуша. Так надо ж ее спросить.
Тысячная. А чего ее спрашивать? Хата же твоя.
Гаркуша. Хата-то моя, да совесть кроме хаты у меня еще имеется. Я совсем было на тот свет собралась с воспалением легких, а она вернула... Сама ночи не спала. Вот с Марией Петровной договорюсь, тогда и скажу.
Тысячная. Закабалила она тебя своим лечением, бабушка. Скоро она придет?
Гаркуша. Должна бы уже.
Тысячная. Так я появлюсь за ответом в скорости. (Уходит.)
Гаркуша закрывает за ней дверь. Опять стучат.
Гаркуша. Кто там?
Голос Карася. Это я, бабушка, — Карась.
Гаркуша (открывая). Вот только Карася не хватало. С чем пришел?
Карась (входя с кошелкой в руках). С абрикосами, бабушка. Подарочек принес.
Гаркуша. Значит, решил побаловать старую абрикосами?
Карась. Да как сказать, бабушка... Вы тут в данное время вроде не одни живете. Так вот, значит, подарочек Марии Петровне... Ну и вам, конечно, по совместительству.
Гаркуша. А ты б ей прямо там, в полуклинике, и вручил бы.
Карась. Зачем же хрупкой женщине тяжести носить?
Гаркуша. А ей бы кто, может, и сюда принес.
Карась. Вот я и предусмотрел, с доставкой на дом. Абрикосики-то свеженькие, сам с дерева снимал, чтобы не повредить какой.
Гаркуша. Аккуратный ты.
Карась. Положено... Садовод все-таки... У фруктов организм, как у женщин, нежный, с ними надо осторожно обращаться.
Гаркуша. За что ж подношение такое?
Карась. Мария Петровна меня от малярии излечила. Как же не отметить такой факт?
Гаркуша. Памятливая у тебя голова.
Карась. На воздухе много нахожусь, ветром продувает.
Гаркуша. Оно и видно, что продувает... Выдуло из памяти, что малярии у нас почитай уже лет двадцать пять нет. С тех пор как болота высушили.
Карась. Малярия не малярия, а простуда случилась. Так передадите?
Гаркуша. Зачем передавать? Оставь на столе, заметит. Кошелку-то освободить?
Карась. Другим разом зайду. Только передайте Марии Петровне, что от Павла Федоровича Карася.
Гаркуша. Карась-то ты карась, да не там плаваешь.
Карась. Я не плаваю, я элементарную благодарность выражаю.
Гаркуша. Что ж, спасибо тебе, садовод. Передам благодарность твою.
Карась. Спасибо вам, бабушка. За корзинкой я другим разом зайду... Когда Мария Петровна сама дома будет. (Уходит.)
Гаркуша начинает пересыпать абрикосы на блюдо, но передумывает и сыплет их обратно в кошелку. Стук в дверь.