«Значит, можно вылазить отсюда и залазить обратно на голубятню, не тревожа никого в доме», — подумал я.
Мы вернулись в комнату, я еще раз оглядел ее и решил, что мне здесь было бы совсем неплохо.
— А можно я здесь поживу, в этой комнате?. А Таня пусть там, у себя остается?
— Тебе здесь понравилось? — Понравилось.
— Честно говоришь или так? — он покрутил в воздухе пальцами.
— Честно говорю — понравилось.
Ну, что ж, Смотри, сделаем так, чтобы тебе было лучше. Книги здесь есть и свет тоже есть, вот только водопровод мы сюда не протянули, придется вниз спускаться, если что…
— Ничего, спущусь.
— Ну, гляди. Ночью здесь прохладно может быть, теплое одеяло возьмешь.
Он прошелся по комнате, оглядел все.
— А вообще, я думаю, тебе здесь будет хорошо.
— Я тоже так думаю.
Ну, а если передумаешь или что не так, скажи, не стесняйся, мы все сделаем, чтоб ты себя чувствовал свободно, как дома.
— Ладно, вы не беспокойтесь.
Я сижу на кушетке, в самом ее углу, и гляжу в пол. А он стоит напротив меня, я вижу его ноги в стоптанных летних туфлях с дырочками по всему верху, вижу плохо отглаженные серые брюки в полоску, и мне почему-неловко становится, я не знаю, что еще говорить, и мы молчим. Он переминается с ноги на ногу, видно, хочет еще что-то сказать или спросить, но не решается. И молчит. И я молчу.
— Ну, ладно, — говорит он, чуть вздохнув, — пойдем, нас там ждут.
Я понимаю, что нас там ждут, даже торт специально приготовили, но мне совсем не хочется туда идти, сидеть за столом, отвечать на какие-то вопросы и самому что-то говорить. Мне сейчас хочется только одно — никого не видеть, ни с кем не разговаривать. Но я не знаю, как это ему сказать. И продолжаю сидеть, уставившись в пол, в его старые потрескавшиеся туфли с дырочками по всему верху.
Он постоял еще немного, потом сел рядом со мной на кушетку. Сел совсем близко, я почувствовал его плечо.
— Ты, наверное, устал, отдохнуть хочешь?
Я закивал головой. Как это он догадался?!
Тогда отдыхай. Полежи, поспи, почитай, если хочешь. В общем, до вечера мы тебя тревожить не будем. А вечером соберемся, посидим, хорошо?
— А если я усну?
Я хитрил, подумал — притворюсь спящим и не надо будет сидеть с ними за столом. Но он, кажется, и это понял.
Спи на здоровье, а уж вечером я тебя разбужу, ладно? Женщины готовились, ореховый торт специально испекли, особенный какой-то, рецепт достали… Так что Надо посидеть всем вместе, поговорить, отметить твой приезд, понимаешь?
Я понимаю. Я все понимаю. Они тут все сами делают. Дом своими руками строят, комнаты на чердаках оборудуют, торты не покупают в магазинах, как мы, а пекут по специальному рецепту… Но мне сейчас хочется только одного — чтоб он ушел и я остался один.
Я прислонился к стене, прикрыл глаза.
Он встал, я слышал, чуть провел рукой по моему плечу. Потом я услышал, как он коротко вздохнул, будто всхлипнул, и тихо пошел, заскрипела лестница под его ногами.
Я посидел еще немного, открыл глаза. Никого. Только снизу, из дома доносились голоса. Я подошёл к проему в полу, откуда вела вниз лестница, прислушался. Слов не разобрать, только слышно, что он с Таней разговаривает, похоже — она его в чем-то упрекает, а он объясняет ей что-то. Потом они ушли в другую комнату и уж совсем ничего не стало слышно.
А что если закрыть эту дыру совсем? Откидная дверца на петлях стояла, прислоненная к стене. Осторожно, чтоб не услышали, опускаю ее. Ну, вот, теперь в полу проема нет, даже не видно, что здесь ход, дверца сверху тоже обклеена линолеумом, только маленький выем виден с краю, чтоб поднимать можно было. Здорово они тут все сделали.
Я прошелся по комнате, постоял у окна, посмотрел на море. Оно все так же сверкало на солнце, только белый парус был ближе к берегу, теперь уже видно было, как он раскачивается на волнах и вздувается под ветром.
Я еще постоял у окна, потом отошел к стене, где кушетка, поглядел оттуда. Паруса уже не видно, а море — только самый краешек. Я сел, потом лег, опять посмотрел: нет, теперь совсем не видно — только небо. Жаль. Надо было кушетку поставить к окну, а стол — сюда. Тогда можно было бы лежать и все время видеть море. А если еще маг поставить и Боба включить, так это ж высший класс, ради такого и потерпеть можно, и всю их нудную болтовню слушать, все их воспитательные разговоры, которые они наверняка припасли для меня!
Ладно, кушетку я переставлю, маг есть. Тут я еще вспомнил про лестницу снаружи дома, ведущую прямо на чердак, и похвалил себя за то, что остался здесь, на голубятне.