Аэлита лишь слегка кивнула. Она смахивала на низкорослого худого парнишку, и из-за того, что её лицо мы немного подкрасили, трудно было опознать в ней эльфийку. Жаль, что походка так и осталась женской, и речь подделать было невозможно. Вот она и молчала.
Конечно, и меня так сразу было трудно опознать. Я и сам подкрасился, и даже за последние пять с лишним месяцев изменился достаточно сильно. И во мне уже ничего не осталось от того нерешительного и скромного, да ещё и бедного подростка, кем я являлся совсем недавно.
Я бы ещё поостерёгся, но и об оружейном мастере, и старших братьях моих охранников у меня было мнение как о верных людях. Тем не менее, мне не хотелось раньше времени привлекать к нам внимания. Мужчины всё так же трапезничали и что-то обсуждали меж собой, а мы с Аэлитой быстро съели всё заказанное и постарались скромненько так убраться из харчевни. Потом, и даромские молодые аристократы что-то начали нагло посматривать по сторонам, в том числе и в нашу сторону. Уж теперь мне не трудно было их успокоить, но лишнего внимания не хотелось.
Забрав с собой еду, заказанную на ночь, мы аккуратно направились к себе в комнату. Поймав по пути слугу, я сунул ему серебрянку и, кивнув в сторону Лакшира Хромого, попросил передать, что того у себя в комнате ждёт один хороший знакомый, мол, для небольшого и важного разговора. Придёт, не придёт, если что, потом поймаю, но все ранние замыслы у нас с Аэлитой теперь точно летели к эсрелю. И я был сильно рад появление сувар из своего клана. Как раз их мне и не хватало.
А потом в дверь к нам в комнату постучали. И я там ясно различил три знакомые ауры.
— Найден, открывай, это я! — звонко послышалось за дверью на даромском, и очень даже знакомым голосом. — А со мной мои новые знакомые, и они говорят, что ты им кого-то напоминаешь!
Конечно, мы с Аэлитой были наготове. Мало ли что.
— Дядя Лакшир, я узнал Вас. И их тоже, — спокойно ответил я, и тоже на даромском. — Заходите.
Мастер вошёл первым, а потом и мои сувары.
— Найден, ты ли это? Я уж своим глазам не хотел верить. Когда ты со своим другом зашёл в харчевню, что-то показалось мне сильно знакомым, но опознать так сразу не смог. А потом, когда слуга шепнул, что меня зовёшь именно ты, то меня как стукнуло, что это может быть только тот парень, которого я давно считал сгинувшим.
— Да, дядя Лакшир, это я. Не сгинул я. Только я всё же не только Найдён Северянин, но и Акчул Патман. А это моя жена Аэлита.
Конечно, Аэлита пока промолчала, но, услышав своё имя, вежливо кивнула. К сожалению, она даромский и суварский не знала. Не до языков нам было. Чуть ли не при смерти ведь лежал. Обычно мы с ней общались на южноэльфийском, иногда переходя на североэльфийский или тартарский.
— Акчул, мальчик, ты живой! Мы уж точно думали, что ты потерялся! — тут уже послышалось на суварском.
Правда, приблизиться прямо к себе я Акчюру Чумаку не дал. Пока Малый воздушный щит заслонял как меня, так и Аэлиту. Вроде, аура одного из ближних людей деда волновалась, но только слегка. Хотя, кто их знает, этих хладнокровных и весьма умелых воинов?
Глава 07
Новые встречи...
— Да, дядя Акчюр, это я, — ответил я на суварском. — Доброго здравия, дядя Ильпетер. — Мужчинам было уже за тридцать, и у себя дома, в Суваре, я всегда обращался к ним так. — Извините меня, пожалуйста, но о судьбе Яркея и Хонтеяра я ничего не знаю. Нас тогда эльфы из клана Водяного тумана и наши же сувары из рода Нухратов зажали где-то в верховьях Вылы, и они остались наверху прикрывать меня. Я же бросился в реку, но в меня вскользь попало несколько эльфийских зачарованных стрел. А потом, уже в воде, эльфы закидали меня и магией. И дальше я уже ничего не помню. Вроде, меня нашли беспамятного. Потом приютил у себя дядя Лакшир, и надолго. Потом, мне захотелось отправиться куда-то Тартарию. Всё это осталось у меня в памяти, но только отрывками. В себя я пришёл только месяцев пять назад. И до этого жил как Найдён Северянин. Вот так случилось. Многое мне удалось вспомнить, но, к сожалению, не всё, особенно о жизни в нашей Суварской Пустоши. И я очень благодарен Яркею и Хонтеяру, но, честное слово, не слышал о них больше. И благодарствую, дядя Лакшир, за то, что и Вы приняли участие в моей судьбе! — Последние слова я уже произнёс на даромском. — К сожалению, и о жизни в Закате многого не помню.
— Что же, Акчул, твоей вины в этом нет. Жив, и хорошо. К сожалению, твоего деда в живых уже нет. Убили его Нухраты, как раз после твоего отъезда. Тайком подкараулили, а потом смуту устроили. — Честно сказать, я давно уж это чувствовал, и потому никак не проявил своих чувств. Да, при случае постараюсь отомстить, и жестоко, но прямо таким страшным горем эта новость для меня уже не являлась. — Значит, говоришь, что и на тебя покушались эльфы из клана Водяного тумана и наши сувары из рода Нухратов? А ты не мог ошибиться?
— Нет, дядя Акчюр, я смог опознать Алая Батукина и Камаша Ветлука. Это точно они были. Там ещё человек пять было, но мне всех их опознать не удалось. Не видел я их ранее. Но разговаривали они точно на суварском.
— Вот сволочи! Всегда был уверен. Жаль, что их здесь нет. Дай только вернуться, своё получат!
— Конечно, получат. Нухратам и другим смутьянам от меня прощения не будет. А так, успеете ещё вернуться, дядя Акчюр. Надеюсь, это пока не горит? Вы лучше расскажите мне, какими судьбами здесь оказались!
— Обложили нас эльфы, Акчул, плотно. Всякую торговлю с Сабирской империей перекрыли. Свара у них там знатная началась, заодно и нам досталось. Зерна не хватает, живности мало стало, голод может начаться. Потом, смута всё эта, и нам житья от Нухратов не стало. Вот и надумали или наладить торговлю с западом, или самим где-то осесть. Но, похоже, и здесь не совсем повезло. Дальше на запад никак не пробиться, а даромцы нам не совсем рады. Да и у них всякая торговля прервалась, и им самим не хватает.
Конечно, Призрачная стена сильно помешала всей даромской торговле. Но меня это, честно говоря, не совсем волновала.
— Дядя Акчюр, дядя Ильтепер! Я, конечно, мог бы помочь вам слегка, но меня, прежде всего, интересует, верны ли вы мне как вождю клана или нет. Потом, могу сразу сказать, если вы доверитесь мне, то хорошей жизни тоже не будет. Точно придётся вцепиться с кем только можно, хотя бы, с теми же эльфами, так как будут затронуты и их интересы. Придётся хитрить, приспосабливаться, драться с ними насмерть. Вообще, с пустого места начать придётся.
— Акчул, ты кто? Непонятные речи ведёшь, не уговариваешь, а сразу пугать начал? Похоже, домой возвращаться ты не собираешься?
— Аэлита, — я тут же обратился к своей милой на магоцитском, — я хотел предложить людям своего клана заселить новые земли, но, похоже, они пока сомневаются. Как ты думаешь, стоит с ними связываться? Но тогда мне вообще придётся от них отказаться.
Уж я был уверен, что магоцитский наши гости никак не могли знать. Мне не хотелось обижать их, всё же это именно их младшие братья меня спасли, но требовалась проверить. И мне нужны были именно верные мне сувары, и надёжные! Иначе никак! Вдруг зараза предательства проникла и в них?
— Акчул, не отказывайся. Ты всё же их вождь и князь Орхея. Попробуй ещё раз. Откажешься, потом и веры к тебе меньше будет.
— Хорошо, Аэлита. Попробую, но если они откажут мне в верности, то тогда я с ними дел иметь не буду!
После я уже спокойно обратился к своим соплеменникам, недоумённо взирающим на нас, на этот раз, чтобы было понятно всем, на тартарском.
— Дядя Акчюр, дядя Ильтепер! Честно скажу, мне уже удалось кое-чего добиться. Но всё это без верных людей ничего не стоит, и толка от него не будет. Для удержания того, что перепало мне в руки, требуются именно верные люди, а их у меня пока нет. Мне бы хотелось надеяться на свой клан, на всех сувар, но, прежде всего, на вас. Я знаю, что вы всегда были верны нашему клану и моему деду, как вождю. Но времена изменились, меня долго не было дома, и я просто не могу судить, остались ли вы верны мне, как внуку Чеменя Патмана и новому вождю. Если верны, то это уже другое дело, но если нет, то я на вас не обижусь, но дел иметь с вами не буду. Скажу сразу, что пока у меня в ближайшее время никак не получится вернуться домой. Конечно, мне бы хотелось увидеть родных и знакомых. Кстати, как там мои тёти и сёстры? Всё ли с ними хорошо, и не обижают ли их? Конечно, когда я попаду домой, то те, кто осмелился на предательство, сильно пожалеют об этом, но пока пусть живут. Немного им осталось коптить этот белый свет. Если выживу, то они своё получат!