— Это ничего не значит, — возразил настойчиво мальчик. — Хотя я знаю, что вы поверить мне не можете и что я ничем не могу доказать этого, я всё-таки утверждаю, что я сын царя.
Здесь даже Коля не выдержал и засмеялся. Только я один верил таинственному мальчику и с участием слушал его.
— Вы нам басен не рассказывайте, — произнёс Коля своим тоном, не терпящим противоречия, однако уже вежливо. — Мы знаем, что такое царь, и каким должен быть его сын. Вы же похожи на самого бедного мальчика, которого я когда-либо встречал. Наверное вы — нищий.
— Нет, я не нищий, — с живостью возразил незнакомец.
Стёпа сел, не переставая бросать на мальчика враждебные взгляды, а тот продолжал отвечать нам, как преступник судьям.
— Я живу, — продолжал мальчик, — с родными. У нас маленькая лавочка. Отец стар и слеп. У меня есть мать и брат помоложе меня. Мы живём в этом доме всего несколько дней. Лавочку же мать откроет дня через два, так как дождь испортил весь товар, когда мы переезжали. Вы видите — я не нищий.
Я перестал его совершенно понимать. Разочарование вмиг охладило моё участие к нему.
— Ну вот, — расхохотался Стёпа, — я ведь говорил, что ты врёшь — и так оно и вышло! Вишь ты, какой царский сын нашёлся. Батька твой, говоришь, лавочник. А может вор. Я бы тебе ужо ухо расквасил, кабы ты не такой худой был. Знал бы в другой раз, как врать. На гору же больше не смей приходить. Хозяева этой горы — вот они, — он с гордостью указал на нас, — и сюда никому приходить нельзя.
— А всё-таки я сын царя, — повторил мальчик с убеждением. — То, что вы мне сказали, меня не удивляет, так как здесь мне все тоже самое говорят. Но ведь всё это я "здесь" слышу. "Там" же — я сын царя, — он сделал ударение "там", — у меня прекрасный замок, отделённый от других золотыми прутьями. В моей конюшне двенадцать серебряных лошадей. Мой учитель и друг, старый "Наставник", первый советник царя, отца моего. У нас есть враг "Красный Монах", с которым я недавно сражался. В наших лесах живут львы, слоны, носороги, тигры, и я охочусь на них со своими стальными собаками. И много, много чудесного есть в нашем царстве. Отец же всегда сидит на троне из золота и слоновой кости: у него борода белая и густая, как баранья шерсть и спускается до первой ступени трона.
— Подождите, — прервал его Коля, — я сейчас уличу вас в обмане. Отвечайте, вы носите одежду сына царя или бедняка?
— Бедняка, — ответил таинственный мальчик, улыбаясь.
— Хорошо. Отец ваш лавочник и живёт со вчерашнего дня в нашем доме. Вы так сказали.
— Мой отец слепой. В лавочке же находится мать, и живём мы в вашем доме.
— У вас есть ещё брат?
— Да, моложе меня и все его любят.
— Вот видите, — уже снисходительно произнёс Коля, — я и докажу, что вы нас обманываете: мы ведь знаем, что у каждого человека есть один отец; но так как ваш отец-лавочник не может быть в то же время и царём, и так как у каждого мальчика может быть только один отец, то и выходит, что вы нас обманываете.
Он с торжеством, словно хорошо решил задачу, посмотрел на мальчика, но тот нисколько не смутился и, улыбаясь, сказал:
— Я сяду подле вас, так как устал стоять. Я очень скоро устаю.
И когда сел, то продолжал:
— "Здесь", — он опять сделал ударение, — здесь, действительно, выходит так, как вы говорите. Здесь я почему-то сын лавочника, у меня младший брат и я в одежде бедняка. Однако всё это здесь, вот здесь, на земле. Но в том-то и дело, что я живу не "здесь", а "там".
Он опять подчеркнул свои слова, и я почувствовал, что у меня зашевелились волосы на голове. Очарование вновь овладело нами.
— Я ничего не понимаю, — произнёс Коля, совершенно озадаченный. — Что значит — здесь и что значит — там?
— Что понимать, — рассердился Стёпа, дать бы ему вот так, раз!.. — Он уже поднял руку, но я во время успел удержать его.
Таинственный мальчик даже не пошевелился, чтобы защитить себя, и улыбался своей загадочной улыбкой.
— Я вам объясню, — просто сказал он. — Моя настоящая жизнь есть то, что у вас называется сном. Когда-то, будучи ещё очень маленьким, я думал так же, как вы. Я верил, что живу здесь, на земле, что отец мой лавочник, что сон дан для отдыха. Но с восьмилетнего возраста я стал учиться, перечитал много книг, сам много думал и постепенно пришёл к мысли, что жизнь здесь, на земле — обман, как считал некогда обманом и сон, и всё, что снится. Подумайте, здесь я почему-то бедный, несчастный мальчик, с которым всякий может всё, что угодно, сделать; здесь почему-то у меня отец слепой и бедный старик; здесь всей моей семье страшно тяжело жить… В моей настоящей жизни, — а она начинается, когда я засыпаю, — я свободен, не страдаю, я не слабый мальчик, которого каждый может бить, оскорблять, который часто голодает со своей семьёй. В моей жизни мой отец — царь, и у него трон из золота и слоновой кости. Меня любят и лелеют. Вы видите, я не обманываю вас. Нет, вы не знаете, какая моя жизнь изумительная. Можно ли верить, что не сон, не гадкий сон жизнь здесь, на земле? Ведь у нас даже земли не существует. У нас нет ночи и никогда я не был во тьме, в моей жизни. На нашем небе четыре великолепных солнца. У нас есть горы, но они из облаков, не чёрного цвета, а белого, бархатистые, и ног не давят, когда по ним гуляешь. Там я никогда не устаю. Я выхожу часто из нашего царства с "Наставником", и любимая наша прогулка по млечному пути. Как я счастлив там! И лишь когда я засыпаю там, мне снятся тяжёлые сны. Снится земля, отец-лавочник, беднота, вы, эта гора, это море. Ах, какие у нас моря — если бы вы знали!