В это кошмарное по своей напряженности время переезд из поймы в балку прошел как бы сам по себе. Перевозка балагана и его содержимого произошла между доставкой жердей и замесом глины для кладки печи. Маркович к этому времени уже ходил, но ничего тяжелее топорика Рипа ему брать в руки не позволяла.
– Если сорвете спину, то вдвое дольше придется лежать, – объясняла она. И ведь слушался.
Теплый дом размером шесть на шесть метров имел с северной стороны четырехметровую холодную пристройку с плетеными стенами, обмазанными глиной. Туда вела толстая дверь из жилой комнаты, а вторая, легкая, выходила наружу. С южной стороны, где расположен парадный вход, – сооружен таких же размеров навес. По паре окон, снабженных наружными ставнями, смотрели на восток и на запад. Крыша над всем этим была общая, хотя потолок имелся только над основным помещением.
Печка получилась с первого раза. Сколько уж будет от нее тепла в холода – это станет ясно зимой. Но при приготовлении на ней пищи в доме делается невыносимо жарко. Поэтому во дворе сложили печурку попроще, для которой пришлось соорудить навес, окружить его плетеными стенами и обмазать.
А еще кирпича хватило на печку со сводом, где остающийся на «легком» труде Маркович обжигал горшки. Дрова и глину ему притаскивали, привозили песочек с большой реки, а с остальным он справлялся. Женщины каждый день ходили в степь «трясти колоски». Им для этого сделали удобные сумочки. Славка пробовал подключиться, но такое количество наклонов выдержать не смог. Иначе у мужиков суставы устроены, не так гибко, как у женщин. Зато голова сразу сработала и придумала удобные приспособления – совочек и метелку. Килограмм-другой зерна каждый день прибывало.
Как только переехали на новое место, заметили, что ночи стали прохладными, а дни укоротились. Пожалели, что сразу не провели мало-мальских астрономических наблюдений, и неутомимый Маркович принялся за оборудование простейшей обсерватории. Посчитали дни, и получилось, что в этом мире они уже полтора месяца, и что почти две трети этого срока заняла стройка.
Славка и Рипа сидят на песке у основания той самой косы, на которую выплыли в момент появления в этом мире. Они только что погрузили в лодку последние связки ивовых прутьев, обошли место бывшего становища, проверяя, не забыто ли чего, и сняли с закидушек нескольких судачков.
– Знаешь, я уже привыкла к мысли, что замужем за двоеженцем. – Она, как обычно, обращена лицом в другую сторону, контролируя «заднюю полусферу». И наготове у нее копье, которое они всегда держат если не в руке, то рядом. Нет, нападений зверей не было, но встреч – сколько угодно. – И, знаешь, Вера просто расцвела на глазах. А я скучаю. Напрасно я так резко отказала тебе в ласке, пока ты с ней. Вообще-то это правильно с медицинской точки зрения, чтобы твой юный неокрепший организм не перенапрягся.
Cлавка обнимает ее.
– Постой, смотри, собака.
Оглядывается.
– Я этого волчонка уже встречал. Кажется, он хромает. Точно, приходит к тому месту, куда обычно выбрасывают рыбьи потроха.
– Думаешь, прикормился? А мы ведь уже сколько дней, как не здесь готовим. И вот еще, он выглядит не совсем как волк. Есть в нем что-то от сеттера, хотя уши стоячие. Дам ему одну рыбку.
Рипа покопалась в корзинке с уловом, и судачок полетел в сторону животного.
– А как увяжется?
– И ладно. Будет поддерживать гигиену, может, даже до попрошайничества дорастет. Помнишь, лиса начинала бедокурить? А как этот зверь появился – пропала. Если он еще мышей полевок да всяких сусликов станет гонять – вот тебе и друг человека. – Рипа уже явно провоцирует Славку, прижимаясь теснее, но продолжает рассуждать: – Мы здесь навсегда. И с Верой не напрягайся уже так сильно, подозреваю, что все у вас получилось.
Глава 5
Этим вечером, устроившись на спальниках, разговорились. Отапливаемое жилище готово. Благоустраивать его и запасать дрова – это заботы навсегда. Огородные дела начнутся весной. Рыба, хоть и надоела, но насыщает. Заканчивается лето, дело к осени. И есть подозрение, что после нее наступит зима. Возможно, в октябре им удастся накопать ведро картошки. Может быть, в час по чайной ложке, соберут килограммов сорок пшеничного зерна. Немного тушенки и немного крупы еще сохранилось. В общем, с продовольствием перспективы неважные. И ни зимней одежды, ни, тем более, обуви, у них нет, чтоб хотя бы рыбу было можно ловить в холодное время.