Продавщицы — две молодые женщины навеселе — переглянулись, и Ира приготовилась выслушать очередную порцию грубостей, но одна из них оторвалась от дегустации товара, подошла к прилавку и спокойно объяснила:
— Прямо по асфальту сто метров, а потом за угол направо, — и для верности махнула рукой.
— Спасибо, — поблагодарила Ира. Она ничего не поняла, но переспрашивать не решилась.
— Что, даже пива не купите? — поинтересовалась продавщица.
— Да, конечно, — спохватилась Ира, купила предложенную бутылку и повернулась к выходу, но обе продавщицы наперебой закричали:
— Не туда! В другую дверь!
— Спасибо, — ещё раз сказала Ира и прошла к переднему выходу. Ей вслед раздалось хихиканье и приглушённый комментарий: «Зачем ты ей пиво всучила, она и так уже…»
Оказавшись на улице, Ира увидела старую улочку и завернула направо. Продавщица не обманула — Ира наконец-то попала на автостанцию. Всё было на месте — и бутылки, и груда красного кирпича.
— Слава богу, — простонала Ира и села на одну из лавочек, ту, что выглядела почище. Время близилось к восьми. Хватит прогулок — за один вечер в этом городишке она получила больше впечатлений, чем за всю жизнь.
========== 3 ==========
То ли от лекарства её бросило в жар, то ли погода опять переменилась, но кофту пришлось снять и затолкать в сумку. Ире ужасно хотелось пить, но воду нигде не продавали, а пиво она не согласилась бы пить даже под пистолетом. Сам факт, что она впервые в жизни его купила, и то заставлял её краснеть. Тяжёлое пиво камнем лежало на дне сумки, как символ приобщения к пороку. А отказаться было нельзя — продавщицы так хорошо к ней отнеслись.
Автомобилей стало значительно меньше — за пять минут проезжал от силы один. Головная боль и дурнота не проходили, наоборот, к ним прибавился ещё один нехороший симптом: перед глазами поплыли слепые пятна, и Ира начала часто дышать, чтобы не потерять сознание. Ей не верилось, что ужасный день наконец-то закончился и скоро она будет дома. Как здорово всё-таки сидеть в кресле с чашечкой чая, смотреть сериал про любовь и никуда не спешить! Ничего больше Ире уже не хотелось — ни знакомства с парнем, ни приключений, пропади они пропадом, только домой.
Она представила, как вернётся и будет рассказывать о чужом городе. Мама обязательно похвалит её за прививку, скажет, что здоровье важнее всего. Странное дело, раньше эта фраза только раздражала Иру, ей казалось, что душа важнее, а теперь, когда прижало, сама готова под ней подписаться. Сейчас бы воды холодной… Ира вспомнила, как поила щенка, и стиснула зубы. Она вынула из кошелька билет и ещё раз сверила время: до отправления ровно десять минут. Пора бы водителю подогнать автобус на посадку.
Мимо прошли две накрашенные девчонки лет двенадцати в миниюбках, странно поглядели на Иру и зашептались. Потом прошёл бородатый дядька и тоже посмотрел на неё, как на диковину. Ира заёрзала. Было почти восемь, а никто, кроме неё, не ждал автобуса. Ира заставила себя проглотить корку хлеба, чтобы дать мозгу хоть какое-то питание. Рука покраснела и раздулась, и пришлось снова надеть кофту, чтобы не смущать окружающих.
Когда минутная стрелка перевалила за четверть девятого, Ира заволновалась. Хотя опоздание автобуса — дело обычное, ей было бы гораздо спокойнее ждать не одной, а с кем-то. Но, как назло, даже прохожие исчезли, и спросить насчёт автобуса было не у кого. Напротив через дорогу сверкало рекламными огнями питейное заведение, которое она днём приняла за кинотеатр, и проще всего было зайти туда и поговорить с местными жителями, но от этого шага Иру удерживало два соображения: во-первых, как раз в тот момент мог уйти автобус, а во-вторых, никогда ещё нога её не переступала порога злачных мест. Дом, библиотека, хлебный магазин — этими тремя пунктами ограничивались её походы по родному городу, и зайти в кабак для неё означало стать падшей. И Ира ждала.
Половина девятого.
Без двадцати девять.
Издалека донёсся гул мотора, и Ира, преодолевая слабость, вышла к дороге. Она так обрадовалась этому звуку, что позабыла о своих страданиях. Стоя у края проезжей части, с надеждой и трепетом всматривалась в приближающиеся фары. Неужели опять легковушка?
Нет, фары были расположены высоко, и Ира прошептала пересохшими губами: «Автобус!» Сейчас он включит правый поворотник, остановится, и все печали останутся позади. Ира попыталась поднять руку, но охнула от боли. Придётся не голосовать, а стоять столбом в надежде, что водитель её подберёт.
Но чем ближе подъезжала машина, тем меньше походила на автобус. Скоро стал виден огромный кузов, груженный досками. Ира отступила на тротуар. Грузовик прогрохотал мимо неё, обдав солярочной гарью, и скрылся в облаке пыли. Ира озадаченно посмотрела ему вслед. А что, если автобус вообще не придёт? Страшно и подумать остаться тут на ночь. Городок казался вымершим. Ну хоть бы одна живая душа! Она уже готова была наступить себе на горло и пойти в кабак, как вдруг услышала шаркающие шаги и недовольное ворчанье. Ира оглянулась и увидела, как толстая бабка тащит за руку большого ребёнка, ругая его на ходу.
— Извините, скажите, пожалуйста… — Ира запнулась.
Бабка остановилась и выжидательно прищурилась.
— Вы не знаете, когда подойдёт автобус?
— Ты что, смеёшься? — фыркнула бабка. — Последний автобус в пять уходит.
— Но мне продали билет на ***-но на восемь часов.
— На ***-но отсюда вообще ничего не идёт! Все автобусы только в центр.
— А как же билет?
— Эт ты напутала, — уверенно сказала бабка, дёрнула ребёнка, и они ушли.
Вот, значит, почему прохожие смотрели на неё как на дуру. Разговор с бабкой кое-что ей напомнил. Не далее как сегодня в полдень она, Ира, растолковывала дурачку на станции, что с миром всё в порядке, а это он, дурачок, что-то напутал… Вот, значит, каково ему было. Интересно, как он там? Забрали его в больницу, или уехал-таки к себе домой?
Вот, значит, какой расклад. Она надеялась, что все неприятности закончились, а они, оказывается, только начинаются. Солнце село, и наступили мягкие летние сумерки. Ира порвала билет на мелкие кусочки и высыпала в урну. В полнейшем унынии вернулась на скамейку. От жажды пересохло в горле, дышалось с трудом, и противные слепые пятна по-прежнему мельтешили перед глазами. Изредка проезжали машины, прогуливались пары, и музыка приглушённо бухала из кабака, а Ира всё сидела, прислонившись к холодной стене, и смотрела в одну точку.
К реальности её вернул резкий гогот. Ира встала и посмотрела по сторонам. Она знала, что есть особая категория молодых людей под названием «гогочущие»: они появляются всегда группой, и единственное, что надлежит сделать при появлении таких людей — как можно быстрее уйти в любом направлении, и чем дальше, тем лучше. Гогот раздавался позади автостанции, в проулке.
— Гля! — донёсся пьяный голос.
Послышался топот, гогот перешёл в вопли. Кто-то гаркнул: «Гля, струна!» Раздался резкий жужжащий свист. У Иры не оставалось выбора — нужно было спасаться в кабаке. Что за струна, она не знала, но драка есть драка. По правде говоря, она перепугалась до смерти: до сих пор она видела драку только по телевизору и была уверена, что это на пятнадцать минут. Ира поспешно перешла дорогу и, прежде чем толкнуть стеклянную дверь кабака, оглянулась на дерущихся.
Столкновение закончилось, едва успев начаться. По улице прочь от станции расходились «бойцы» — в одну сторону торопились двое парней с криками: «Пусть валяется! Нас тут загребут!», а в кабак следом за Ирой шёл лохматый не то хиппи, не то цыган и наматывал на руку нечто длинное и невидимое. Один вид длинноволосых парней приводил Иру в ужас. «В здании должен быть охранник, он меня спасёт», — подумала она и мигом заскочила в кабак. Одновременно в мозгу нарисовался план: взять чашку чая и тихонечко просидеть в уголке до утра, авось не выгонят. Кабаки, говорят, до пяти работают.