Это оказался небольшой развлекательный центр. Ира очутилась в стеклянном фойе, откуда вели двери в кинозал, бильярдную и кафе. Охранника не было, но он и не понадобился — преследователь раздумал заходить внутрь. За столиком сидела девушка в сине-зелёной форме. Она подозвала Иру и вежливо содрала с неё небольшую сумму за вход. Взгляд Иры упал на старый дисковый телефон на столе вахтёрши.
— Извините, можно позвонить?
— Да, пожалуйста, за дополнительную плату, — лучезарно улыбаясь, разрешила девушка.
Нужно было предупредить маму и бабушку, чтобы сегодня не ждали. Ира набирала домашний номер и с кодом, и без кода, но в ответ слышала механический женский голос: «Неправильно набран номер». Вот досада, они же там с ума сойдут от волнения.
— Отсюда доступны только местные звонки, — сочувственно сказала вахтёрша. — С вас сто рублей.
Расплатившись, Ира пересчитала то, что осталось, и направилась в кафе. Лишь бы оно оказалось недорогим! Замирая от нерешительности — ещё бы, в незнакомом городе, одна, без мамаши, и ночью! — приблизилась к тому месту, где все заказывали еду. Как оно называется, она не знала. За свой кошелёк опасалась зря — там, где пластиковая посуда, дороговизны не бывает. Ира взяла бутылочку простой воды и бутерброд, пробралась к самому дальнему столику и села, отвернувшись к окну.
Когда она увидела на витрине воду, то забыла про чай, и теперь, пока не напилась, ни о чём не думала. Как же ей не хватало стакана воды! Даже головная боль слегка отступила. Бутерброд подсунули жёсткий и невкусный, но нужно было его съесть, ведь для бессонной ночи понадобятся силы.
Часом позже, когда она в дамской комнате причёсывалась перед зеркалом, произошёл странный инцидент. Рядом с ней мазала губы помадой светловолосая высокая дама, немолодая, но холёная. Посмотрев на Иру, дама что-то спросила, но Ира не расслышала.
— Что-что?
Дама повторила вопрос более громко и внятно, и Ира в который раз за сегодняшний день почувствовала себя виноватой: она не поняла ни слова, хотя готова была поклясться, что дама говорит по-русски.
— Извините, я не понимаю, — развела руками Ира.
Дама хмыкнула, покрутила пальцем у виска и рысью вышла вон, бормоча на ходу. Да, это были знакомые русские слова, но в совершенно невообразимых сочетаниях, будто глаголы и существительные поменялись ролями. Дорогая одежда и ухоженный вид дамы не позволяли заподозрить в ней слабоумную, но что тогда? Эксцентричная богачка развлекается? Слишком изощрённое получается развлечение, попробуй заучи наизусть эту белиберду.
Хотя Ира ничего не поняла — ни самого вопроса, ни откуда приехала дама, но встреча перед зеркалом оставила неприятное впечатление, и в её душу впервые за весь вечер закрался липкий чёрный страх. То, что происходило до сих пор, ей тоже не нравилось, но оно по крайней мере не выходило за рамки здравого смысла. Здесь же возникло ощущение, словно почву выбивают из-под ног, ощущение, что так не бывает, некое отвратительное скольжение, как в дурном сне.
Ира вернулась в кафе, но её столик был уже заставлен тарелками и кем-то занят. Она пожала плечами — когда успели, она отсутствовала-то не больше трёх минут! — поискала свободное место, не нашла и попыталась слиться с толпой танцующих, которых появилось неожиданно много. Танцевать она не умела, поэтому просто стояла. Атмосфера в кафе изменилась. Вместо эстрадных песен включили что-то ритмичное без слов, заработала цветомузыка, и даже публика при новом освещении стала выглядеть на порядок шикарнее. Ира со стыдом отметила, что в своём ситцевом платье и школьной спортивной кофте смотрится хуже всех.
Увы, это заметила не только она. Некрасивая, но безупречно одетая девушка с идеальным макияжем лихо подтанцевала к Ире и весело прокричала ей в ухо:
— А вы в этом платье везде ходите, или только в клуб?
— Везде хожу, — с вежливой улыбкой ответила Ира, но настроение испортилось ещё сильнее.
Она отошла подальше от площадки, но в покое её не оставили. Та самая танцорша и её подруга подошли к Ире вплотную, и подруга спросила преувеличенно светски:
— Девушка, не подскажете, который час?
Ира посмотрела на свои часики и ответила:
— Половина одиннадцатого.
— Вы свои часы на помойке нашли? — тем же тоном поинтересовалась подруга танцорши.
— Нет, это подарок мамы, — отвечала Ира, не понимая, что им от неё нужно.
— А ваша мама бомжиха?
На этот раз Ира не ответила, а всего лишь отрицательно покачала головой и опустила глаза.
— Девчонки, куда пропали? — гаркнул коренастый парень с лоснящимся красным лицом, выпавший из толпы.
— Владик, смотри, какая девушка! — пропела танцорша. — Чего время теряешь?
— Эта? — Владик ткнул пальцем на Иру и попытался сфокусировать взгляд.
Это ему не удалось, и он грохнулся на пол. Девчонки завизжали от восторга. Тем временем появился второй парень, и девчонки, не обращая внимания на копошащегося Владика, стали предлагать ему Иру. А она, невольно оказавшаяся в центре внимания, смущённо прошла поближе к выходу и села за освободившийся столик, делая вид, что всё в порядке. Компания, веселясь, последовала за ней.
Девчонки, а также пьяный Владик, висящий на плече у своего друга, вмиг раздобыли откуда-то стулья и уселись вокруг Иры. Верховодила компанией, как самая трезвая, танцорша. С наигранно любезной интонацией она обратилась к Ире:
— Девушка, с вами хочет познакомиться один молодой человек, но он стесняется. Как вас зовут?
— Ира, — представилась она. Ей не нравилось их общество, но сказать об этом было бы невежливо, и она терпела.
— Стёпа, знакомься, это Ира. Она живёт на помойке.
Все четверо радостно заржали. Ира не отреагировала на грубую шутку. С детства мама учила её тактично не замечать, если кто-то за столом прольёт соус на скатерть или сморозит глупость.
— Теперь надо выпить за знакомство, — скомандовала танцорша. Её подруга уютно устроилась на коленях у Владика и насмешливо наблюдала, как Стёпа достаёт откуда-то бутылку водки и разливает по стаканчикам.
Послышался стеклянный звон. Обведя взглядом соседние столики, Ира с удивлением обнаружила, что вся посуда уже не пластиковая, а изысканная и дорогая. Но ей было не до посуды. Стёпе непременно хотелось её напоить, и она, как могла, отказывалась, стараясь не обидеть его.
— Спасибо, я не пью, — повторяла она на разные лады, но Стёпа не понимал и бурчал что-то невнятное, подсовывая ей стакан.
— Девушка, вы разбиваете Стёпе сердце! — жеманно щебетала танцорша. — Он из-за вас покончит жизнь самоубийством!
— Пей, Ир-рина! — выговорил наконец Стёпа — в отличие от танцорши, он ещё помнил, как Иру зовут, и покровительственным жестом положил ей на плечи свою волосатую руку.
Ира тут же вскочила, как ошпаренная, и они захохотали. Подруга танцорши удовлетворённо захлопала в ладоши. Из-за соседнего столика встала ещё одна девушка, решительно подошла к Ире и чётко и ясно сказала ей, игнорируя остальную компанию:
— Дура. Просто выйди в любую дверь и снова зайди. Напилась, лыка не вяжет, — и вернулась за свой столик.
Что мог означать этот совет, Ира не знала, но девушка, несомненно, дала его от души. Размышлять было некогда, так как Стёпа уже встал со стула и звал её танцевать, и Ира решила послушаться. Она побежала к выходу, слыша за собой Стёпин топот и улюлюканье его друзей, выскочила за дверь и захлопнула её. Ожидала, что будут преследовать, но топот смолк. Она перевела дух. За ней никто не гнался. Надо думать, Стёпа вернулся к своим товарищам, и они про неё уже забыли.