Теперь ей не отсидеться в кафе — стоит там появиться, как эти ребята снова набросятся, значит, нужно искать другое убежище. Куда же пойти? Ира оглядела мраморные стены фойе и задумалась над советом той девушки. Выйти в любую дверь — это понятно, но зачем снова-то заходить? Чтобы опять угодить в лапы к Стёпе? Но девушка была так серьёзна. Повинуясь внезапному импульсу, Ира слегка приоткрыла дверь кафе и осторожно заглянула внутрь. То, что она увидела, её шокировало.
Нет, там не было чудовищ или вооружённых бандитов. Но Стёпы с компанией там тоже не было, равно как и большей части посетителей — кафе почти пустовало, и это при том, что Ира вышла ровно на четыре секунды. За такое время столько народу не смогло бы уйти в запасную дверь.
Она стояла в дверном проёме и чувствовала, как в коленях начинается мелкая дрожь. Перед ней было совсем другое кафе, маленькое и без музыки. За столиками сидело всего несколько человек. Официантка выписывала счёт. Это было абсолютно не то место, из которого она выбежала мгновение назад. Дрожь постепенно поднималась вверх, охватывая всё тело. Ира снова оглянулась на фойе. Мрамор. Не стекло, как сначала. И девушка-вахтёр исчезла вместе со столом. «Просто выйди в любую дверь и снова зайди».
Что-то перещёлкнулось в её голове, будто сработал невидимый переключатель, вспомнились разом все сегодняшние неувязки, и до неё начало доходить нечто страшное. Но так же не бывает, так не должно быть! Она всё ещё смотрела на столики и посетителей. Не так ли пялился давешний дурачок на зал ожидания? Или не такой уж он был и дурачок? Просто ему казалось странным, что там каждый раз одно и то же — совсем как сейчас Ире кажется странным, что… О нет. Она закрыла дверь и прислонилась к мраморной стене, обливаясь холодным потом.
«Дура. Просто выйди в любую дверь и снова зайди».
Дура, дура! Она же всё видела с самого начала, но упорно отказывалась замечать. Ну конечно — стоило ей войти куда-нибудь, как снаружи всё менялось. Она зашла в хлебный — и на улице пропал высоченный уклон чуть ли не в сорок пять градусов. Но это её ничуть не насторожило, она решила, что просто заблудилась, и попёрлась дальше, как ни в чем не бывало. В доме культуры на полу была сперва плитка, а потом ковёр, уж это-то она заметила, сама же цеплялась за ковёр каблуками, но отнеслась к перемене спокойно, как будто так и надо.
Да она ко всему тут относилась, как будто так и надо! Дверь в коридоре клуба приходилось толкать и на входе, и на выходе. Вид из окна библиотеки был как с десятого этажа — в одноэтажном-то здании.
Лавок на станции было то две, то одна. Вместо воробьёв под лавками скакали лесные чижи. Да она здесь на каждом шагу видела такое, от чего у нормального человека глаза полезли бы на лоб, но не обращала внимания! Вот только баба эта иностранная её напугала.
А надо было испугаться ещё на автостанции, когда на пороге внезапно появилось ведро с извёсткой. И когда вместо телефона-автомата, который точно там стоял, теперь она это помнила, оказался сейф, а вместо бомжа — тётка.
Да что там говорить, первые странности появились ещё в автобусе, но она с завидным здравомыслием продержалась в этом кошмаре с трех часов дня до одиннадцати вечера, продолжая вести себя, как в обычном нормальном мире.
Её трясло, как в лихорадке. Где она находится? Как она сюда попала? Как отсюда сбежать? Пот заливал глаза. Дрожащей рукой Ира полезла в карман за платком, но нащупала только бумажку. Вытащила, рассмотрела: билет.
Но она же его разорвала и выбросила! Стоп, это другой, по этому билету она уехала днём из города. Тогда почему он не надорванный? Или это опять не тот? Она сунула руку в другой карман и вытащила вместе с платком третий билет. Надорванный.
Перед внутренним взором, как на экране, возникло несчастное лицо мужичка: «Вот билет купил. Посмотрите, у вас глазки молодые…» Ира издала стон. А она вообще отдавала ему этот билет обратно? Помнится, они пили чай с пирожками. С картошкой…
Она вскочила и снова дёрнула ручку двери. Перед ней открылся вход в большой директорский кабинет с т-образным столом, диваном и застеклёнными шкафами. Ира захлопнула дверь. Ещё раз открыла: закопчённая кухня. И у плиты, между прочим, кто-то возится. Кто-то горбатый, в серой хламиде, с огромной головой. Вот сейчас обернётся! Она быстро закрыла дверь.
На первый вопрос — где она находится? — ответа не было. Зато на второй — как она сюда попала? — нашёлся точный и единственно верный ответ. Как, как — да так!!! Она уехала по его билету!!!
И попала в его город, или, если угодно, в его мир, или как эта преисподняя называется. Вот теперь все неувязки сложились в стройную картину. Это мир, где нельзя закрывать за собой двери. Закроешь — и до свидания, назад уже не попадёшь. Мир, где невозможно вернуться обратно. И, судя по всему, местные аборигены отлично с этим миром управляются.
Теперь понятно, почему каждый второй считал её пьяной или чокнутой — она же не знала элементарных законов этого мира. А что она сама подумала про мужичка в зале ожидания?
Ира знала, что так не бывает. Знала настолько твёрдо, что отказывалась верить своим глазам. Дурнота и боль нахлынули с новой силой, зашумело в ушах, и она схватилась за голову. Слепые пятна стали расти, расти — и, когда они заполонили всё пространство, наступила темнота.
========== 4 ==========
Сон это был или глубокий обморок, неизвестно, но пробуждаться от него было невыносимо тяжело. Первым вернулся слух, и она услышала ругань. Потом ощутила, как её бьют по щекам и трясут за плечи. В правом боку тупо отдавалась боль.
— Вставай, бессовестная! — кричала какая-то женщина. — Руки об вас тут марать…
Ира попыталась открыть глаза, но её затягивало в сон, как в омут.
— Я ей щас помогу, — раздался мужской голос, не обещающий ничего хорошего.
Иру схватили за воротник и поставили на ноги, но она тут же свалилась на пол. Она по-прежнему ничего не видела.
— Шевелись, тварь, — произнёс мужик, снова поднял её за шиворот и заломил руку — правую, уколотую.
Ира вскрикнула и открыла глаза. Перед ней, уперев руки в боки, стояла уборщица.
— Проспалась, шалава? — рявкнула женщина. — Выметайся, и чтоб ноги твоей тут больше не было!
— Извините, — прошептала Ира одними губами. Голос сел.
— Они каждую ночь здесь ошиваются, — пожаловался мужик, очевидно, сторож. — Клиентов ищут, проклятые, — и поволок Иру к выходу.
Он шёл быстро, Ира еле успевала перебирать ногами.
— Извините… Там моя сумка, — прохрипела Ира на ходу.
— Сумку тебе, — буркнул сторож, ногой распахнул дверь и с силой швырнул Иру вниз по лестнице.
Она снова не сдержала крика. Скатившись, набила кучу синяков и ссадин и целую минуту лежала не двигаясь. Прислушалась к ощущениям — вроде ничего не сломала, можно попробовать встать. На коленке кожа содрана, на локтях, на пальцах. Нечего и думать возвращаться за сумкой — похоже, её приняли за наркоманку или ночную бабочку, а таких тут, как она убедилась, не жалуют.
На улице не то темнело, не то светало. Ира взглянула на часы. Без двадцати четыре, значит, утро. Холод пробирал до костей, и она набросила капюшон. Пить хотелось сильнее, чем накануне, а слабость буквально валила с ног. Несколько минут она сидела на ступеньках, надеясь, что сумку выбросят ей вслед, потом осмотрелась вокруг и всё вспомнила. Сумку, может быть, и выбросили, но где эта сумка приземлилась, в каком из миров, можно только гадать.
Кошелёк, огрызок хлеба и начатое вязанье навсегда затерялись в бесконечности. И пиво. По крайней мере, мама не будет ругать её, что притащила домой пиво. Домой… Ира всхлипнула.
Место, где она на этот раз оказалась, ничем не напоминало вчерашний городишко. Ира сидела у подножия каменной лестницы большого института, утопающего в зарослях жимолости и катальпы.