Выбрать главу

В данном случае просьба наших друзей была вызвана только предвкушением забавы. Но!

Компания остановилась у ступеней высокого крыльца.

Пат, забравшись на самую высокую ступеньку, сжав на груди кулаки, закрыв в наваждении глаза, и, утопив свой голос куда-то в желудок, отчего он стал утробным, стал декламировать:

Схватил я цветы, как связку гранат. Тащу их туда, где Брен и парад. О, как он велик! О, как он богат! О, как удивительно радостен он! А сердце стучит, как ударник в патрон! И Бреном народ довольён!

Друзья, забыв, где они находятся, откровенно грохнули хохотом и дружно устроили придворному поэту овацию. Смущенный таким приемом, Пат кланялся, как холоп, почти касаясь лбом ступени крыльца. Потом он триумфально сошел с пьедестала и сердито сказал Массимо:

— Давай ты!

Но, к удивлению, Масси стал ломаться, как барышня. Тогда Пат сказал:

— Пошли. Ну его! Он бездарный…

И Массимо, испугавшись, что его выступление сорвется, ловко вбежал на крыльцо и, проворчав: «сам бездарный!», стал читать свою оду. Его высокий дискант с гнусавым тембром, манера, размахивание руками, завывание выгодно отличались от Патовского выступления, напоминая своим поведением кое-кого из признанных поэтов.

А море имеет чудесный цвет. А небо шлет Брену синий привет! За то, что при Брене мафии нет! За это и я, придворный поэт, Брена прославлю, что мафии нет! Великий! Великий! Славный наш Брен! Прими ты от нас…

— Ну хватит! — прервал чтение Масси Пат из чувства соперничества. И это было явно, да и естественно: поэты, особенно графоманствующие, терпеть не могут присутствия соперника, читающего свои опусы.

— Я еще не закончил! — взмолился Масси.

— Слезай! — бесцеремонно скомандовал Пат. — Противно слушать твои бездарные стишки про мафию! — И проворчал: — Нас ждет президент, а ты отнимаешь у хороших людей время!

Масси обиженно надулся и слез с «трибуны».

А Пат, глядя на Юрия, предложил ему:

— Давай! Читай ты!

Юрий не стал отнекиваться и решил поэтически порезвиться. Он прыгнул на верх импровизированной трибуны и выдал:

Суть в том, что цветы ожидают дождя. Суть в том, что народ уважает вождя. Суть в том, что вожди награждают поэтов, Суть в том, что поэты их славят за это! Суть в том, что на море — ряды кораблей, А в небе летит караван журавлей! Под ними ликует людская толпа! И к Брену ведет нас большая тропа…

Поэт сделал паузу.

Смелей, господа, пойдем мы туда!

Юрий вытянул руку к окнам Дворца и спрыгнул со ступенек.

— Ты — гений! — с восторгом прошептал Пат.

У Массимо скатилась по правой щеке слеза: то ли от восторга, то ли от зависти, то ли от обиды.

— Скорее к президенту! — Пат потянул за руку поэта.

Отказываться сейчас было бесполезно, и друзья двинулись за Патом ко Дворцу. Позади понуро плелся Масси.

Хотя Дворец казался совсем рядом, путь к нему был неблизким. Когда шли, дорога петляла серпантином, захватывая улицы и переулки. Казалось: вот-вот пришли, но дорога опять поворачивала, завиваясь спиралью. По мысли проектировщиков каждый, желающий пройти во Дворец, неизбежно должен был долго скитаться по этому преддворцовому лабиринту. А незнакомый вообще мог запросто заблудиться. Названия улиц, которые проходили, напоминали о роскоши: Долларовая, Большого Бизнеса, Платиновая, Миллионера, Золотая и тому подобные. Попались два странных тупиковых переулка: Сделок и Взяток. Все улицы никуда не вели и заканчивались тупиком.

Поражало множество каналов, туннелей и арок. Над входами этих сооружений буквально лезли в глаза всевозможные транспаранты; они красовались и на каждой стене тупика. Лозунги должны были производить впечатление на чувства. Например: «Тут — все свои, все родные!», «У нас прекрасно, а где нас нет — скверно!», «Каждого ждет впереди лучшее!», «Жизнь хороша, а здесь рай!». Попадались и библейские изречения вроде: «Не убий!», «Не укради!». Досчитав до ста названий, Георгий бросил это занятие.

Наконец все вышли неожиданно к дворцовой площади. Перед оградой толпилась большая группа манекенов. Они были в большом возбуждении и что-то обсуждали.