Аэробический аргумент Людмилы пришелся кстати. Не успевший разгореться конфликт-пожар быстренько погас. Друзья, обрадованные неожиданным исходом в споре с женами, тут же принялись упаковывать трехместное чудо НТМ — дельтаплан и умчались за город испытывать свое великое изобретение. Вот как просто и обыденно начинаются трагедии! Вот как развертываются драмы!
Скажем несколько слов про наших героев. Все трое жили в одном городе, на одной улице, но в разных домах. Но что больше всего объединяло их: все они были не от мира сего! Принадлежали они к категории эмоциональных мечтателей, что и породило в них неистребимую страсть к полетам в небе. Конечно, не к таким, как перелёт через океаны и континенты в герметически закупоренном салоне современного лайнера, а к полётам истинным, когда паришь в воздухе и телом, и душой, а сердце наполняется радостью от обозреваемого с высоты мира. Согласитесь: такое ощущение можно получить только при парении на дельтаплане. А поэтому естественно, что наши друзья были членами городского клуба дельтапланеристов «Чайка».
Разве могли они два часа назад предположить, что на самом волнующем месте полёта, когда стрелка высотомера подобралась к рекордной отметке, вдруг при ясной погоде появится сумасшедший вихрь и всё смешается для них в этом мире? А их детище, трёхместный красавец-дельтаплан «Богатырь», мгновенно станет похожим на изуродованную стрекозу? Разве ожидали Юрий, Георгий и Орест, что стихия закрутит их, понесет в воздушном волчке с такой скоростью, что они очутятся на пустынном морском берегу, не успев даже опомниться и что-либо сообразить?
Глава вторая
ПАТ И МАССИ
Тягостное раздумье тянулось бы еще долго, но течение тишины прервал какой-то звук, похожий на междометие. Оно приблизительно выражало нечто среднее между «гжхыг» и «жыгыг». Впечатление было такое, что звук этот вылетел из перерезанного петушиного горла.
Звук скатился сверху и прозвучал совершенно неожиданно. Друзья вздрогнули и обернулись в ту сторону, откуда он исходил. На гребне кручи, прямо над ними, стояли два человека.
Если бы природа задалась целью создать двух ярчайших антиподов, то для образцов она непременно выбрала бы этих двоих, — такую разительную противоположность они собой являли.
Первый был кряжист и невысок. Второй — худосочен и долговяз. Весь облик первого, кряжистого, — от грибной лысины по всей голове и сурикового цвета лица со сливоватым носом до светло-рыжих волосатых рук с сарделеобразными, мясистыми, слегка подрагивающими пальцами — говорил о натуре грубой и пристрастной к частому употреблению спиртного. Настороженный прищур маленьких глазок, постоянно и невпопад меняющееся выражение лица, словно у провинциального актера-ремесленника, выдавали в нем еще и хитрую продувную бестию. Костюм и ботинки на толстяке были настолько потрепаны и избиты, будто их жевал в своей пасти бегемот, а потом, выплюнув, еще и потоптал малость.
У худосочного сразу, с первого взгляда, выделялись руки. Хотя они болтались, как подвешенные за хвосты змеи, но пальцы рук были необыкновенно выразительны. Длинные, цепкие, как у скрипача или пианиста, они отличались какой-то особенной цепкостью, настороженностью, будто готовились коснуться струн или клавишей. Черные густые волосы долговязого струились до плеч. В этих волосах, право, было что-то паганиниевское. Пышная шевелюра обрамляла нездоровое, желтоватого оттенка лицо с выкатившимися на нем крупными, темными, почти печальными глазами и округлым лбом. И, как нарочно, будто вылепленный из гуммозы, торчал некрасивый нос, цвета детского обмаранного задка. Вся его фигура под поношенным, но опрятным свитером и до дыр вытертыми джинсами была хищно напружинена и одновременно выражала заячью готовность отскочить и сбежать при малейшей опасности.
Обе стороны: и аборигены, и пришельцы — выжидающе, молча изучали друг друга. Может быть, так вот лесные наши предки в незапамятные времена, встречаясь впервые в дебрях с иноплеменными существами, безмолвно вопрошали друг друга взглядами: «Кто ты? Будущий друг? Или будущий враг?»
Первым нарушил натужное молчание кряжистый. Он прищурился, будто глянул на незнакомцев через прицел винтовки, и с надсадным сипом выдавил:
— Хорошая сегодня погодка! — И сразу выложил на физиономию такую самодовольную улыбку, будто славную погоду обеспечил он самолично и все на свете люди для него ни кто иные, как самые дорогие гости.