— Это он, — сипло выдавил Пат, хотя и так было ясно, что это и есть ядерный президент. Видимо, причастность к ядерному оружию делает человека в какой-то мере безумным. В том есть какое-то скрытое воздействие дьявольской силы. Дьявола как такового нет, а его действие на чувство и сознание присутствует. Это, как в случае с гравитацией: ее действие ощутимо и непременно, но материальных следов вроде волн или другой материи не обнаружено.
Рядом с ядерщиком стоял седовласый, немолодой мужчина с волевым лицом.
— Это Хант, — тихо, словно боясь, что его услышат, пояснил Пат.
— Президент, вы не передумали? — спросил Хант ядерщика.
— Нет! Нет! Никогда! — Исступленно возопил ядерщик. Он даже подпрыгнул в экстазе. — Я хочу видеть, как всё здесь взлетит к чёрту! Как здесь останется один пепел! Пусть будет, как в апокалипсисе у Иоанна. Это будет интересное зрелище! Вы разве не согласны?
Горящими от возбуждения глазами ядерщик глянул на Ханта в упор и выкрикнул: — Я плачу вам за это огромные деньги! Я перечислил их на ваш счет.
— Я согласен с вами — это должно быть интересно. Хорошо, — кивнул согласно головой Хант и крикнул в сторону двери: — Билл!
В кабинет вошел крепкого телосложения, с круглым темным лицом, окаймленным бакенбардами и бородкой, и темными большими очками, закрывающими глаза, мужчина в белом халате. По виду он был похож на восточного целителя.
— Это — мой личный доктор! — представил его Хант.
— Билл, — обратился к доктору Хант. — Мы сегодня вечером улетим, а ты останешься. Ты будешь следить за состоянием здоровья президента. Ты меня понял?
Выслушав Ханта, Билл молча кивнул головой.
— Чтобы президент остался доволен, — продолжал Хант. — А главное — был здоров! Президент, я вручаю в ваше владение моего прекрасного доктора, который будет следить за вашим драгоценным здоровьем. Здесь особый климат и потому необходим специалист — климатолог.
Когда Билл вошел в кабинет, клерки пришли в сильное замешательство.
— Это он, — прошептал Масси и весь затрясся, как в лихорадке.
— Это Билл, — тихо, с трепетом, в котором был страх перед могучей силой, сказал Пат. Потом многозначительно добавил: — Пошли. Он его вылечит…
— Куда? А остров?
— Остров не взорвется.
— Как?
— Это же Билл! — убеждающе высказал Пат. — Он знает свое дело! Хант улетит, а он останется. Жутко, что здесь будет! Мелкие куски и кровь.
— Он — садист, — вякнул Массимо.
— Что здесь будет! — повторял Пат. — Придется где-нибудь пересидеть, пока он не уберется отсюда. Я знаю Билла. Когда он отдыхает после дела, лучше ему на глаза не попадаться… Он до смерти замучает, если попадешься. — Пат вздохнул с глубоким сипом, словно вспомнил что-то неприятное.
— Значит, Билл… — начал было высказывать свою мысль Георгий, но его перебил Пат.
— Да, Билл сделает! — Пат произнес это так значительно и зримо, что всем стало ясно, о чем идет речь. Наступила ситуация, когда сошлись два хищника — кто кого? И в этой схватке побеждает только самый-самый хищный. Только он без всякого здравого смысла, с логикой палача!
— Переключи на аэродром, — вдруг попросил Орест. Пат надавил на кнопку сенсорного переключателя, и на экране появилось взлетное поле. На трех бетонных полосах замерли «Боинги», как гигантские птицы, изготовившиеся к полету.
Орест долго и задумчиво глядел на них. Потом глянул на себя в зеркало, поправил маршальскую фуражку и быстро выскочил за дверь.
— Ты куда? — прокричали вслед убежавшему композитору друзья, но в ответ раздался только хлопок закрывавшейся двери.
— Что он затеял? — озадаченно проговорил поэт.
— Не бойтесь, он не пропадет, — сказал Пат. — Он у вас смелый. Такие не пропадают… — И с хитринкой засмеялся.
— Пойдем и мы отсюда набираться смелости, чтобы не пропасть, — сказал Георгий.
Все посмотрели на него, будто в его словах был и в самом деле какой-то смысл, и молча вышли из телепункта.
Глава тринадцатая
ТРИ ПРОПУСКА
Известно: во всяком секрете, в каждой тайне есть некий изъян, то есть: антисекрет, антитайна. Чем строже секрет — глубже тайна, тем шире этот изъян в них. Это как бы две стороны одной медали, и одно без другого существовать не может. Вот почему секреты постоянно раскрываются, а тайное становится явным. У каждой стороны есть и своя служба, которая оберегает их содержание: одна прячет секретное и тайное, другая их выведывает. Надо сказать: обе службы всегда действуют успешно! Бывает, что сторона медали поворачивается силой нечаянных обстоятельств, и тайное, как бы само собой, раскрывается. Точно так, как шаловливый ветер может внезапно дунуть на платье модницы и совершенно нечаянно обнажить ее белую ножку…