«Сегодня каждый миг жизни несет в себе вероятность гибели всех…» — начал рассуждать он над только что происшедшим фактом, но эта вселенская мысль была разрушена прозаическим вопросом:
— Прикурить есть? — Слова прозвучали, как голос врача над приходящим в сознание.
На скамейку рядом с ним подсела девушка лет шестнадцати, семнадцати, в брючках «бананах», майке с набивным портретом на груди каких-то бородачей из рок-группы. В пол-лица очки с затемненными большими стеклами и мелкой цепочкой, свисающей от заушниц, волосы короткой стрижки. На ногах — кроссовки. В общем, у девушки был самый современный, стандартизированный вид.
Вытащив из нагрудного кармашка сигаретную пачку и губами вытянув из нее сигаретку, она вновь обратилась к Юрию:
— Я спрашиваю: прикурить есть?
— Я некурящий, — ответил Юрий таким тоном, будто он был виноват, что не курит.
Девушка с сожалением цыкнула в ответ, потом, прикурив у прохожего, снова села рядом. С шумом выпуская струйку дыма, она, искоса поглядывая на Юрия, спросила:
— Ты чем-то расстроен?
— Да вот размечтался, под колеса машины чуть-чуть не угодил, — признался откровенно Юрий. Он был рад, что девушка с ним заговорила, и готов был излить, что называется, душу перед этой незнакомой собеседницей.
Девушка рассмеялась.
— То-то я вижу: на человеке лица нет! О чем же ты мечтал? О ней, что ли? О любимой…
— Нет, не о любимой. О мире…
— Что?!
— Да, о мире, в котором мы живем с вами. О его проблемах: экологической, ядерной, наркомании, бессердечии, вульгаризме, непонимании людском и всяких других. — Он доверительно взглянул в лицо девушке, убежденный, что она понимает его всей душой и разделяет его заботы, что между ними сейчас установился тот момент общения, который называется редким праздником. Но праздника общения не получилось — то ли их мысли и чувства были сейчас настроены в разных тональностях, то ли обстановка для того была неподходящей.
Доверительных бесед на серьезные темы в наш век почему-то становится все меньше и меньше. Люди привыкают к общению на высоких тонах, где толпа и эмоции.
Лицо девушки сразу повяло, стало строгим.
— Вы женаты? — спросила она.
— Да.
— Скука с вами жить. Не завидую женам, у которых мужья — мечтающие интеллигенты с зарплатой в сто сорок рэ. Сидят, мечтают о высоких материях вместо того, чтобы сделать что-нибудь полезное.
— Вы замужем?
— Пока нет. Но скоро должна выйти… В общем, подумаю еще.
— А почему вы решили, что я — мечтающий интеллигент с зарплатой в сто сорок рэ???
— Мечтатель потому что.
— И это все?
— Не все, конечно. Есть еще кое-какие детали…
— Какие же?
Но она неожиданно резко встала, бросила недокуренную сигарету на землю рядом с урной и, словно вспорхнув, легко и быстро пошла от Юрия, удаляясь по аллее.
Юрий хотел было ее остановить, выяснить эти «кое-какие» детали в определении интеллигента, но растерялся, не посмел окликнуть. Вопрос так и остался невыясненным.
«Мечтающий интеллигент!» — усмехнулся про себя Юрий. — Да еще с зарплатой в сто сорок рэ! Откуда это она взяла?»
Его обидел иронический тон девушки. В его памяти вдруг всплыло:
— «Вшивый интеллигент!»
— «Гнилая интеллигенция!»
— «Интеллигент в шляпе!»
— «Интеллигент — очки нацепил!»
Сколько в жизни слышал он всяких нелицеприятных высказываний об интеллигентах. И от водителя, который чуть было не лишил его жизни. И от продавцов, уборщиц, бухгалтеров, кассиров, шоферов, проводников, буфетчиц, горничных — в общем, от того слоя общества, которое всей силой стремится вытащить своих детей в интеллигенты. Тех, кто, в основе своей, не производят материальных и духовных благ, но громко и дружно клянут общего врага, мифического интеллигента, произнося слово «интеллигент» с иронией, издевкой, даже с ненавистью. Особенно досталось интеллигентам от жестоких и тупых деспотов-правителей, разных коррумпированных бюрократов и чиновников всех рангов и мастей.
Интеллигент. Неужели он так похож на интеллигента? Он, сын сельской учительницы и крестьянина? Да он никогда и не считал себя за интеллигента. По его убеждению, интеллигент — это вроде графа Толстого, Чернышевского, Герцена, Чичерина. Или его старая учительница, жена репрессированного.
Юрий встал со скамейки и осмотрел себя, но ничего такого интеллигентского во внешности у себя не нашел. И как это в нем определяют интеллигента? Очки сегодня носят горничные и буфетчицы, в шляпах щеголяют шоферы и мясники, галстуки носят почти все чиновники. Сегодня вся антиинтеллигенция, если можно так ее назвать, имеет атрибуты внешности, приписываемые интеллигенции…