— Он ранен?
— Нет.
— Он пытался покончить самоубийством, — задумчиво пробормотал Уэст. Можно также принять такой акт за признание вины.
— Так вы и не отступитесь от своего, — проворчал суперинтендант внезапно став вновь агрессивным.
— Не знаете ли вы, нашли велосипед Дорис Блек?
— Нет, пока нет.
Уэст с усталым видом потер глаза, потом обратился к своему помощнику:
— Старина Броун, я очень огорчен, что приходится прервать ваш отдых, но совершенно необходимо узнать, не обнаружили ли чего-нибудь нового около силосной башни... Идите, убедитесь сами и одновременно посмотрите, в каком состоянии находится Блек.
Броун, заинтригованный враждебностью суперинтенданта, сразу же встал: ему не особенно хотелось присутствовать при возможном объяснении двух детективов.
Броун угадал верно, и как только он вышел из комнаты, Уэст решил раз и навсегда, если возможно, устранить непонимание между ним и Тентенденом.
Обращаясь к суперинтенданту, он сказал:
— Так больше продолжаться не может, Артур. Вы думаете, что я решил вынудить Блека к самоубийству, но вы ошибаетесь... В этом повинна его жена, и вы это понимаете так же, как и я, ведь правда?.. Если вы так упорно настаивали, чтобы кто-нибудь из Скотланд Ярда приехал проводить следствие в Корби, то это только потому, что вы сомневались в ваших собственных реакциях, если кто-нибудь из ваших сограждан станет подозреваемым.
Тентенден пожал плечами, потом вздохнул и сказал:
— Да, вы попали в точку. Я признаюсь, что мысль о том, что Чарли Блек может оказаться виновным, для меня невыносима...
Я всю жизнь знаю его, мы протирали вместе с ним штаны на школьной парте.
Он даже однажды спас мне жизнь, вытащив меня из реки. Говоря это, я настаиваю на своем мнении, что вы обращаетесь с ним страшно жестоко и даже грубо...
— Возможно, вы правы. Я буду рад публично признать, что ошибался, если он не виновен... Но я повторяю вам, что если бы вы мне рассказали его историю в самом начале следствия, я не был бы вынужден выпытывать у него правду таким образом.
— Может быть. Что вы хотите, чтобы я теперь сделал?..
Рассказал вам эту историю?
— Да, пожалуйста.
— Чарли был влюблен в Дорис в течение ряда лет, но никому об этом не говорил, даже своим самым близким друзьям, к которым принадлежу и я... Его первый брак был очень удачным, и он, без сомнения, боялся проделать новый эксперимент. Но все же однажды он решился: Дорис Миллер, это была ее девичья фамилия, сразу же согласилась стать его женой. Но я-то сразу понял, что он не очень подходит своей молодой жене... Он испытывал к ней чувство обожания, но не решался ее трогать. А у меня создалось впечатление, что это ее мало устраивало... Приблизительно три месяца назад, я не знаю по какой причине, она увлеклась Иенсеном... Каждый раз, когда Чарли отправлялся в таверну играть в карты, она ходила к Иенсену на фабрику... Несмотря на предосторожности, которые она предпринимала, ее все равно увидели, и два или три языка немедленно рассказали мне об этой новости. Из страха, чтобы Чарли не узнал об этом из таких же источников, я отправился к Сиднею Ричардсону. Я рассчитывал, что он запретит своему ночному сторожу принимать посетителей во время работы...
Он помолчал:
— Но, нет, и должен признаться, что я был очень поражен этим.
— Это объясняет эмоции, которые он проявил, когда узнал о смерти Дорис Блек.
— Без сомнения.
— А вам не кажется удивительным, что Ричардсон стерпел это?
— Да, без сомнения. Но это вообще странный человек. Он очень изменился со времени последней забастовки. Когда вся страна уже перестала работать, он был так наивен, что верил, что его рабочие не последуют приказам своего синдиката только ради того, чтобы доставить ему удовольствие... Когда же он был поставлен перед свершившимся фактом, он собрал всех старых мастеров и начальников — чтобы просить их обратиться к рабочим. Один из них был особенно уважаем рабочими: он единственный еще мог повлиять на них.
— Я догадываюсь... Чарли Блек?
— Точно. Для этого существует несколько причин: прежде всего, он один из самых старых здесь. Потом, это человек порядочный и честный и все его очень уважают.
Роджер, не дрогнув, выслушал этот укор и только кивнул головой.