— В таком случае я хочу, чтобы вы вернулись прямо сюда в Ярд вместо того, чтобы поехать в Корби. Есть новости в деле Спархема. Защита пытается сыграть с нами шутку, и я хочу вас известить об этом уже сегодня, чтобы вы настроились на соответствующий лад.
— Спасибо.
После нескольких обычных фраз Вест повесил трубку и задумался относительно обвинения Блека. Это окончательно? Он во всяком случае так думал.
На следующее утро он привез всю свою семью домой и тотчас же отправился в Скотланд-Ярд. Около полудня ему позвонил Броун, оставшийся на месте для дополнительных расследований.
Алиби Рагга было не блестящим, но еще надо было все тщательно проверить.
Во вторник в одиннадцать часов утра Роджеру Весту снова позвонил Броун.
— Есть новости, Красавчик! Саботаж на фабрике прошлой ночью.
— Диверсия? Объяснитесь!
— Это произошло в мастерской набора. Так как вы тщательно проверяли все помещения, вы должны представить себе, где это находится.
— Да, продолжайте.
— В этой мастерской хранятся все клише, перфорированные полосы, матрицы… Страницы ручного набора учебников, которые они печатают для колоний, расположены на мраморных столах…
— Да, я знаю, как функционируют машины, продолжайте.
— Вы облегчили мне задачу. Каждый день, как и сегодня утром, в мастерскую приходят за приготовленными уже несколько дней назад страницами, чтобы отправить их в печать. Но сегодня на них была вылита чистая азотная кислота. Все превратилось в кашу. Конечно, вся работа была уничтожена. Чтобы вы могли себе представить размеры аварии, знайте, что понадобится больше недели, чтобы восстановить испорченную работу. Это настоящая катастрофа,
— Охотно верю и понимаю. А есть уверенность, что эта диверсия была проделана прошедшей ночью?
— Об этом все говорит, но никто ничего не знает. Как я вам сказал, эти пластинки положили около десяти дней назад и с тех пор ими никто не занимался.
— Десять дней, это долго!
— Да, к несчастью. В сущности все это могло быть проделано, когда угодно, и даже в ту ночь, когда Дорис и Иенсен были убиты.
— Вполне возможно, что так и было.
— Единственно, в чем мы уверены, все было сделано умышленно. Перед тем, как залить набор большим количеством азотной кислоты, он был разбит ударами молотка.
— А нашли этот молоток?
— Да, он просто лежал на полу, позади пластин.
— А не мог ли этот же молоток послужить орудием убийства Иенсена?
— Как вы догадались, шеф? Да, это так. Инструмент запачкан кровью, готов отдать на отсечение руку. Я отдам его на исследование доктору Арнольду, как только смогу. Конечно, чтобы выгадать время, я мог бы отдать молоток на анализ одному специалисту из госпиталя, но вы знаете, как самолюбив доктор Арнольд, и я не хотел бы сердить его.
— Вы совершенно правильно поступили, Броун. А что нового с Раггом?
— Его алиби меня по-прежнему не удовлетворяет, но я ничего в данный момент не могу сделать. Он не располагает машиной и ни один из бывших заключенных, работающих на фабрике — тоже.
— Жаль. Больше ничего?
— Вы помните Роз Ричардсон, дочь директора?
— Да, очаровательная девушка. Что с ней случилось?
— По счастью, ничего. Все ее здесь очень любят. А меня интригует ее поведение…
— Объясните.
— В течение двух дней она проводит время, расспрашивая народ на фабрике, служащих и рабочих, как будто проводит свое расследование. Отец это обнаружил, и у них была ужасная ссора.
— Куда мы придем, если будем вмешиваться в семейные дела, мой старый Броун!
Глава 13
Роз Ричардсон
Роз была так занята все утро, что только в полдень узнала о диверсии. Ее отца не было в кабинете, и она испытала глубокое чувство возмущения при мысли о том, что должен он был переживать.
Она узнала, что он немедленно отправился на место, и прошла в мастерскую набора.
Все работы были приостановлены, и рабочие оживленно обсуждали случившееся. Но отца она не нашла здесь. Старший мастер сказал ей, что он отправился в литейную. Она собралась пойти к нему, когда мастер спросил ее:
— Вы можете уделить мне минуту, мисс Роз?
— Конечно же. А в чем дело?
— Вы можете сказать мне, что я вмешиваюсь в то, что меня не касается, но я очень беспокоюсь за вашего отца, мисс Роз. В течение последних месяцев он стал очень нервным, как будто его что-то страшно угнетает, и только что, когда пришлось сообщить ему о том, что здесь произошло, он едва не лишился чувств.
— Да, он сейчас совсем не в себе, но я не знаю, что с ним. А вы представляете себе, что может его до такой степени беспокоить, Бард?
— Нет, к сожалению. Разумеется, он человек беспокойный по своему характеру. Я всегда его таким знал, но это очень усилилось после забастовки. Надеюсь, вы не сердитесь на меня, что я так откровенно говорю с вами, мисс Роз. Но видите ли, мы старые рабочие очень любим вашего отца и нас огорчает видеть его таким. Может быть, ему надо полечиться?
— Он не хочет и слышать об этом, к несчастью. Спасибо, Бард, ваша любовь меня очень трогает. Может быть, вы сумеете объяснить более молодым на фабрике, что если мой отец порой и бывает резок, то это теперь не совсем уже его вина.
— Я пытался, но они не хотят ничего слушать.
Затем Роз Ричардсон отправилась в литейную, где отливали матрицы. Едкий запах расплавленного металла защипал ей горло. Здесь машины также не работали. Рабочие обступили Сиднея Ричардсона, который вне себя вопил, потрясая кулаками:
— Вы все никуда не годитесь. Тем хуже для вас. Я все равно узнаю, кто виноват, и тогда я его схвачу. Я заставлю его заплатить за то, что он уничтожил целую неделю работы.
Рид, старший мастер этой мастерской, делал все возможное, чтобы помешать рабочим ответить тем же тоном.
Вмешалась Роз.
— Отец, тебя зовут к телефону. Дядя Ланс срочно зовет тебя.
Потом она повернулась к Риду:
— Оповестили полицию?
— Да, мисс Роз. Мистер Тентенден должен приехать с минуты на минуту.
— Отлично.
Она положила руку на плечо отца и увлекла его наружу. Выйдя во двор, он чуть не упал, и тяжело оперся на руку девушки. Она была поражена его бледностью.
— Папа, если ты будешь продолжать говорить с людьми таким образом, у тебя в конце концов будет неприятность.
Он ничего не ответил.
— Это естественно, что они не понимают, когда с ними говорят так, как ты. Они не обязаны знать, что ты болен.
— Болен? Кто это здесь болен?
— Ты! И ты прекрасно это знаешь. Я очень сожалею, что не заметила этого раньше.
— Ты говоришь ужасные глупости.
— Нет и нет. Ты болен, и это случилось не вчера, к несчастью. У тебя есть огорчения, которые ты скрываешь от нас с мамой.
— Ты надоедаешь мне, Роз. Нет ничего такого, что может меня тревожить, и я не болен, но я хочу, чтобы меня оставили в покое. Эта манера, в которой ты со мной говоришь, как будто я впал в детство, мне действует на нервы. Теперь поговорим о другом. Что от меня хочет Ланс?
— Ничего. Это был предлог, чтобы увести тебя из мастерской. Ты не отдаешь себе отчета в том, что Рид страшными усилиями сдерживал своих рабочих: без него ты не отделался бы так просто.
— Что ты понимаешь? Я знаю, как нужно обращаться с людьми, я делаю это в продолжение двадцати лет и не собираюсь получать уроки от кого бы то ни было, тем более от тебя. Запомни это!
— Если я вмешиваюсь, то потому, что ты вынуждаешь меня к этому. Нужно, чтобы ты понял, что тебе нужно отдохнуть. Вернись домой. Поверь мне, завтра ты почувствуешь себя лучше.
— Мне отдыхать… мне отдыхать… ты сошла с ума! Неужели ты думаешь, что я смогу отдыхать сегодня, когда уничтожена неделя работы, когда наше обязательство не может быть выполнено! Мне отдыхать! Я вижу, что фабрика для тебя — ничто. Ты просто приходишь сюда провести время. Почему…
Он зашатался, и Роз поддержала его. Но он быстро оправился и спокойно продолжал: