Выбрать главу
яду, и тут же уеду.   Хотя я мог понять это и раньше, сразу как сюда вошел. Я быстро развернувшись и под этот гудящий смех направился к той двери, в которую вошел пятнадцать минут назад. Напоследок, я зачем-то оглянулся, картина все та же:  среди желтого, туманного полумрака, кричащей обветшалости, неприкрытой убогости и уныния громко звучит смех, человеческий смех.  Эти люди не просто смеются.  Скорее всего, они смеются над собой и над своим отношением к миру, к социуму, смеются над тем, что давно прошло, и над тем чего у них не было и больше никогда не будет. Ни Винницы, ни Ниццы, ни мельницы, ни мыльницы, и тем более, работающего обогревателя.  В их смехе слышны были ноты отчаянья, безысходности, печали, и покорности, видимо полученной в наследство.  Вероятно, другого наследства у этих людей просто не было, так мне показалось.  Но был в этом смехе и другой, скрытый смысл. Было то, от чего становилось жутко не по себе.  Леденящий душу, неистовый человеческий смех сейчас резал мои уши и разрывал на кусочки моё сознание.  Кто может так долго смеяться? С чем это связано?   Я шел к двери. Мои мысли и раздумья, как мне казалось быстро сплетались в один логический клубочек.  «Скорее бы покинуть это странное место, так хочется свежего воздуха» - мечтал я про себя.  Но мое рандеву по этому смеющемуся залу только начиналось. Я приближался к двери. Мысли в голове были только об одном - убраться от сюда, как можно скорее и забыть весь этот кошмар слово страшный сон.  -Такого не может быть, - думал я, - в наше время - это абсолютно не логично, сумбурно и дать адекватную оценку просто не представляется возможным.  Мыслей в моей голове было много, они летали, скручивались и смешивались в замысловатые спирали, пытаясь найти место стыковки, сбивались в кучу и собравшись, но не найдя общего знаменателя разлетались взрывом на мелкие части. Потом снова самостоятельно, медленно сползались по стенкам и извилинам мозга в кучи, сливались друг с другом, связывались в одно целое, меняли цвет, переливаясь разными эмоциональными красками разбухали и лопались и так все время. До двери оставалось каких-то три метра. В друг кто-то или что-то смачно и очень неожиданно ударило меня в правое плечо. От такой неожиданности я инстинктивно подпрыгнул сантиметров на десять и сердце моё ушло в пятки. Что это?! Я обернулся, переведя дух. Передо мной стояла старушка. Маленькая, сухенькая, с морщинистым желтым лицом, в белом ночном чепчике с отворотом и в расстёгнутом черном пальто до самого пола с рыжим лисьим воротником. Один её зуб устрашающе выглядывал выше верхней губы - это самое первое, что было заметно на её лице. А губы её тонюсенькие, словно длинная темно-сизая ниточка.  По её крохотному росту, потрепанному виду, морщинам на лице и руках, бесцветным глазам, маленькому носу и горбатенькой, трясущейся фигуре все же можно было определить возраст. По внешним параметрам ей должно было быть за девяносто.   В её правой руке была массивная деревянная крюка, выше её самой, хорошо не коса. Но она твердо и уверенно стояла опираясь своей рукой на эту крюку, желая что-то сказать мне. Это угадывалось по её старому морщинистому лицу, какому-то напряжению, глазкам-буравчикам и даже по её не ровному дыханию. Её я не видел, или просто не заметил раньше, точно не видел. Возможно она умело пряталась в одном из темных углов этого заведения, или только вошла, но как? Её бесцветные глазенки не блестели, но сверлили меня, да так умело и мастерски сверлили, что все мои внутренности от испуга уменьшились в разы - что бы не достало. Я даже не знал, что сказать, как на неё отреагировать. С трудом проглотив слюну я всё же вымолвил:  -И что?  Это именно те самые четыре буквы, из всего моего не малого словарного запаса, которые мне удалось собрать в мозгу и во рту во едино хоть в какой-то мало-мальски логический вопрос, пусть короткий, но все же вопрос и выдать этот вопрос в воздух голосом. На столько мои мысли, а с ними и слова, и выражения, и длинные сложноподчиненные предложения, и гениальные фразы и цитаты известных личностей, и все стихи, которые я знал на трех языках были разбросаны от горизонта до горизонта по всему моему сознанию. Беспощадно и безжалостно сломаны, безобразно покручены, бесчувственно разбиты на слоги, а слоги порваны на отдельные буквы, а буквы на растолчены на звуки и все это перемешано в небольших кучках, вместе с большими вопросительными знаками. Бабуся молвила смешным, писклявым мультяшным голоском: -А что, добрый человек, не видал ли ты злого татарина?  Это звучало как претензия и ли даже нечто большее, словно я должен был обязательно встретится с каким-то татарином. Кого она имела в виду?  Зеленоглазую кассиршу- фанатку Гагарина я видел, подрывницу немецких эшелонов видел, послевоенного босяка из Монтевидео видел, старинное говорящее дерево с бородой видел, современную Мону Лизу с клипсами в ушах видел и даже красный «священный» чемоданчик видел - татарина не видел.  -Какого татарина? - ответил я, откровенно не понимая её вопрос. - Бабка походит - всему делу пособит, - снова сказала бабуся, не сводя с меня глаз, и слегка наклонив голову. -Э... еще раз, не понял, - попросил я. -А чтоб тебе пригодилось, да на свой же двор воротилось, - это бабка выдала очередную загадку а потом добавила: -В бор не по груши - по еловы шишки, - сказала она с ударением на слове шишки.  Что она говорит, как понимать этот фольклор? Пока я переваривал её изречения она стукнула своим посохом о пол и снова запричитала: -В бою кто смел, тот и поспел. Весь пол слегка загудел. -Это вы тонко подметили, а в каком бою бабуля? Лицо её внезапно осветилось светом, щечки подрумянились прямо на глазах и зуб стал меньше. Мне даже показалось что она слегка выпрямилась. Чудеса, одним словом. -Жаба у рака гнездо отняла. -Какая жаба, зачем отняла? Раки в гнездах не живут это же все знают, - ответил я уже слегка успокоившись и начиная догадываться что она сейчас скажет.  А она все смотрела вылизывая меня своим бритвенным взглядом, словно читая мои мысли и выискивая места за которые можно зацепится и выдать очередной шедевр народной мудрости. -Паршивому поросенку середь лета мороз.  С этими словами она дернула за веревочку чепчика, узелок развязался. А зубик её почти исчез, и как мне показалось морщин на лбу, у глаз и вокруг рта стало заметно меньше. -Бабуся, милая вы моя, как вас понять? Прошу вас скажите мне кто вы и что тут происходит?  -Пастух рад лету, пчела - цвету, а сирота - привету. Вот еще один кроссворд. И долго эта милая старушка будет меня отвлекать на разного рода фольклорные темы. Интересно сколько она знает? С этой мыслью я все же огромным усилие воли настроил свой мозг на интеллектуальное сражение с неизвестно откуда появившейся бабушкой. -Бабуся, как выбраться, подскажи милая, - стараясь быть максимально учтивым обратился я к ней. Она отпустила свой посох, а он так и остался стоять на месте, сняла обеими руками чепчик и сказала: -Мал язык, да всем телом владеет. Смех в зале стал на много тише. Казалось он попросту смолк. Все завороженно слушали эту таинственную бабушку и переглядывались, часто кивали друг другу, словно соглашались с её мудрыми и глубокими выводами.  Её реденькие волосики на голове были седые, белее мела. Без чепчика она выглядела еще проще и еще меньше. -И что мне делать?  - спросил я с готовностью услышать очередную народную мудрость. -Даже если стоишь по колено в грязи, тянись к небу, - ответила она и начала плавно поглаживать свои волосы морщинистыми руками. -А что все это значит? - У всякого Мойсея своя затея. Она улыбнулась, криво, не разжимая губ. «Очень правильно, а главное очень конкретно», - думал я. А бабушкины седые волосенки стали темнеть с каждым ей приглаживанием. А зуб вообще исчез, словно и не было его. А клюка стоит. Интересно как, что её держит? Глаза бабули у же не буравчики, её взгляд переменился и стал более мягкий и даже теплым. - У всякой избушки свои поскрыпушки, а у иной и двое, - снова молвила бабушка и медленно со скрипом и хрустом костей разогнулась, стала ровно. Руки свои она поставила в пояс, гордо уверенно и показательно, а потом добавила: - Обдумывай, да не отдумывай. А посох её даже не пошатнулся, стоит ровно, словно приклеенный. -А как вы вошли сюда а? - спросил я и тоже улыбнулся ей в ответ. -У всякого таракана своя щелка есть. Смело, ничего не скажешь. Я обвел глазами стены, в поисках той самой щелки, взглянул на людей выискивая в голове очередной вопрос: -А кто все эти люди? - Людей встретишь на дороге, попа на пороге. -Сколько времени они тут сидят? - Счастливые часов не наблюдают. У кого в чем счастье, а у свиньи - в корыте. -А я уеду завтра в Винницу? - Самая трудная дорога та, которую не наешь. На каждое хотение имей терпение. Это уж точно,- философски подумал я. А в это время бабушкино пальто стало медленно и равномерно светлеть прямо на глазах. Оно уже не было черным скорее светло серым с какими-то переливами.  Удивительно! Волосы темнеют, пальто белеет, зуб исчез, посох стоит и брови её стали густеть. От увиденного я уже начал было забывать куда я шел. Очень странная и занятная бабушка. Вернее, на бабушку она уже не похожа, скорее на пожилую женщину.  - Юность - время золотое: ест, и пьет, и спит в покое, - выдала эта женщина, словно читая мои мысли на шаг вперед. Это невероятно! С кем я вообще разговариваю, кто это...то ли бабушка, то ли тётя- экстрасенс? Что будет дал