Адмирал Симомура охотно поддакивал американцам, высказывавшим такие взгляды в неофициальных беседах за закрытыми дверями. Правда, он придерживался своей точки зрения: на «непотопляемом авианосце» развевается флаг японского флота, и в чужой игре пешкой он не станет. Япония возьмет все, что ей дадут американцы, и использует это в своих интересах. Пожимая руку американскому адмиралу, Симомура глядел ему прямо в глаза. Адмиралу Тэрада будет легко иметь дело с новым командующим американским флотом. В американце нет самурайской твердости и бесстрашия, готовности пожертвовать собой.
И с пожеланиями счастья и успехов Симомура подарил американцу картину Хисао Домото, напоминавшую внутренность ядерного реактора.
После войны Уильям Лонг работал в министерстве обороны. Он курировал вопросы, относящиеся к Японии.
Лонг знал, что в ноябре 1969 года во время переговоров на высшем уровне тогдашний президент США Ричард Никсон предложил премьер-министру Эйсаку Сато передать Японии технологию создания ядерного оружия. Застигнутый врасплох Сато тем не менее не сказал «нет». Никсона все же убедили в том, то делать это пока не следует.
Лонг считал, что Сато был неоткровенен на переговорах. По сведениям Лонга, Япония уже располагала технологией производства ядерных боеголовок для ракет и ядерных боеприпасов для артиллерийских орудий, состоящих на вооружении «сил самообороны».
Не без влияния Лонга управление военно-морской разведки подготовило доклад о намерении Японии создать собственное ядерное оружие.
Управление пришло к выводу, что руководители Японии могут в любой момент принять соответствующее решение и «силы самообороны» получат собственное ядерное оружие. Для этого у Японии есть необходимый научно-технический потенциал.
Экипаж транспортного вертолета В107А, который находился на вертолетоносце «Харуна», доставили в Ацуги по распоряжению капитана второго ранга Катаока. Шифрованная телеграмма, подписанная вице-адмиралом Тэрада, давала ему также полномочия.
Катаока привез с собой в Ацуги два небольших чемоданчика. Он спрятал их в грузовом отсеке вертолета B1D7A, прилетевшего с «Харуна». Катаока все просчитал до минуты, сверил свое расписание с диспетчерами. Он хотел убедиться, что вертолет уже будет в воздухе, когда взлетит американский транспортный самолет, отправляющийся в Штаты. И вдруг пилот В107А сбежал.
Ежедневные секретные сводки с американских кораблей, продолжавших обследовать район столкновения «Эндрю Макферсон» с «Никко-мару», ложились на стол командующего американскими войсками в Японии генерала Роджера Крейга.
Поиски были безуспешны. Крейг вспомнил, как некоторое время назад транспортный корабль ВМС США потерял в Восточно-Китайском море боевую ракету весом в две с половиной тонны. Ракета могла взорваться, и управление безопасности на море объявило этот район закрытым для судоходства. Японский самолет все же через несколько дней нашел ракету — в трехстах километрах от Нагасаки, и то потому, что она была в деревянном контейнере.
Сейчас задача была потруднее. Несколько самолетов РС-1 и патрульных вертолетов «Белл» прощупывали море, но пока безрезультатно. Генерал Крейг уже решил для себя, что они ничего не найдут, и поиски продолжал только ради успокоения вашингтонского начальства. На секретных картах американских кораблей специальной директивой было приказано отметить район столкновения как представляющий особую опасность. Японцев, разумеется, ни о чем не оповестили.
Капитан второго ранга Катаока искал не только бежавшего вертолетчика, но и Кадзуо Яманэ, исчезнувшего одновременно с лейтенантом. Офицер военной полиции, которому Яманэ показал свою визитную карточку, доложил о встрече капитану второго ранга. И теперь у Катаока были веские основания полагать, что Яманэ, оказавшийся в Ацуги в день побега летчика, узнал, кто был на борту транспортного вертолета В107А накануне столкновения «Эндрю Макферсон» с «Никко-мару». Разглашение этой тайны никак нельзя было допустить.
Большую часть того, что рассказывал бывший адвокат Эдогава, инспектор Акидзуки слышал в первый раз. Ему даже стало не по себе. Как это так получилось, что он, японец, до удивления плохо знает историю собственной страны? Он быстро утешился — последние пятнадцать лет он и газеты-то почти не читал. Ему хватало сборников классической поэзии и полицейских циркуляров — с ними приходилось знакомиться по необходимости. К расследованию дела, имеющего политическую подоплеку, он не был готов. И тем не менее отведенные законом сроки заканчивались, а он пока что ничего не мог доложить начальству. Убийца Нирадзаки мог чувствовать себя в абсолютной безопасности.