Но не прошли мы дальше и сотни ярдов, как принц, налюбовавшись на кинжал, принялся за исполнение старой песни, в какой то степени ставшей даже привычной. Он понуро брёл, опустив голову и по своему обыкновению, на все лады жалобно ныл следующее:
— Я с голоду помираю. Помираю… В самом деле, между прочим! И скоро у меня совсем-совсем не будет сил переставлять бедные мои ноженьки. Да… Вот не будет и всё. И тогда, упав в дорожную пыль, я в предсмертной агонии буду грезить не о родном батюшке и покинутой любимой отчизне, а о простой корочке хлеба. Как это до слёз обидно! Не о высоком, а… О бренной жратве, которой то и нищий побрезгует. А из-за кого, сиё гнусное унижение? Из-за растяп, отправившихся в грабительский рейд, с пустыми котомками. Ну, разве так поступают опытные вояки? Вай-вай-вай… Вот мерзавцы, вот подонки… А ещё твари. Вай-вай-вай! И сволочи бессовестные…
— Навряд ли Высочество, убиенные нами изгои были столь непредусмотрительны, — покачав головой, «вступилась» за бродячих отщепенцев чародейка.
— Почему же в таком случае у них напрочь отсутствует продовольствие? Почему, госпожа? — волком зыркнул на неё до глубины души расстроенный принц.
— Думаю… Где-то неподалёку, в одной из пещер, расположено жилище разудалой шайки. В ней и находится всё имущество разбойничков, — пожав плечами, сделала вполне правдоподобное предположение чародейка.
— Так следует поскорей отыскать сиё логово, да осмотреть его на предмет чего ни будь съестного, — ухватился за слова чародейки, воодушевившийся принц. — А там, может, ещё чё занятное найдём. Мало ли каких диковинок могли натащить туда хозяева?
— Главное, мы разжились стоящим оружием. А до остального нам дела нет, — как ножом отрезала Хельга.
— Нет, ну вы слышали? Слышали? — возмутился принц, призывая всех в свидетели. — Железо есть, еда не надо! Сильная позиция, признаю. Даже уважаю. Но замечу в который раз, госпожа, лично я хочу и кушать. К твоему, конечно же, великому недовольству.
— Завтра на закате я рассчитываю добраться до очередного тайника с продуктами, — «утешила» его чародейка. — О чём, кстати, ты прекрасно осведомлён.
— Ну, спасибочки, добренькая предобренькая госпожа, за это напоминание, — кривляясь, поблагодарил принц. — Только для того, кто умрёт уже сегодня, оно имеет весьма сомнительную ценность.
— А за других порадоваться слабо? — хмыкнув, с откровенной издёвкой поинтересовалась чародейка. — Хотя о чём я… Ведь ты, Высочество, эгоист каких поискать. Думаешь всегда только о себе и ни о ком больше.
— С вами станешь эгоистом. Со вчерашнего то утра маковой росинки во рту не было. Тьфу ты, ну ты… Спутнички на мою голову, — проворчал принц, обличительно тыкнув указательным пальцем в свой живот. Одновременно, он попытался для наглядности его втянуть, однако, затея эта предсказуемо потерпела крах, и ничего впечатляющего не вышло.
— Врёшь и не краснеешь. А про ужин, почему позабыл? — с фальшивым недоумением, укорила его Хельга.
— Издеваешься, госпожа? Да три форели на столько ртов, не стоят даже упоминания. Капля в море и то больше значит. Ей-ей…Аппетит токмо раздраконили. Вот и весь с них толк, с рыбёшек энтих, — расстроено пробубнил принц.
— Если, Высочество, ты не будешь киснуть и тем самым окончательно портить мне настроение, я, всё же постараюсь к концу дня раздобыть кое-что съедобное, — хитро прищурившись, посулила чародейка. — Продолжишь в том же духе, заснёшь натощак. Обещаю.
— О! — оживившийся принц потёр ладони. — А что за пропитание нам светит? Надеюсь, оно… э-э, аппетитно выглядит?
— Увидишь, сам решишь, — довольно уклончиво ответила чародейка.
— Хорошо, госпожа, пусть будет по-твоему, — издав тяжкий вздох, вынужден был принять выдвинутое условие, загнанный в угол принц. — Впрочем, как и всегда…
— Да ладно, не прибедняйся, — рассмеялась чародейка, покровительственно похлопав его по плечу. — Желания Высочества тоже исполняются. Вот, например, насущее: на сон грядущий, наполнить желудок.
— Оно пока отнюдь не сбылось, — с грустью уточнил принц. — И сбудется ли…
— Если будешь сомневаться, отпугнёшь удачу, — сочла нужным заметить Хельга, и разговор на остро заботящую принца проблему, наконец-то, иссяк.
Правда, тот попытался ещё вслух порассуждать о том, как изгоям удалось загодя обнаружить нас и устроить достопамятную засаду. Вначале этих «умозаключений», Гвейлин предположил, будто тех предупредили, принадлежащие им брелги. Потом, напустив на себя чрезвычайно важный вид, он допустил, что и вороны, неоднократно попадавшиеся нам в пути, вполне могли являться «глазами» бродячих отщепенцев. После них, к возможным шпионам, он причислил синиц, дроздов, сов, а так же летучих мышей.