И особенно грустно, когда сия тенденция расползается аки раковая опухоль среди тех, кто причисляет себя к авторам. Когда люди, мнящие себя писателями, спокойно и едва ли не с гордостью заявляют, что да, они любят литературу третьесортную, на «разок посмеяться», а настоящую, серьёзную и, главное, интересную - не любят. И не хотят любить. И даже читать. Вот так, не читали, но уже заранее не любят. Ибо услыхали, что там не просто «для поржать» - там иной раз и подумать надо.
Ну правда же - грустно.
Рецензия на роман Евгении Сафоновой (Буки) «Кукольный венец», первую книгу серии «Игра Лиара»
В чащах таятся тигры, за облаками парят драконы...
Это можно назвать базовым принципом, на котором выстроен роман: всё здесь не то, чем кажется, и в общем, автор от нас этого не скрывает. Хотя центральный персонаж, чьими глазами мы видим большую часть событий, - вовсе не дракон и не тигр, всего лишь кошечка и птичка, существо слабое и практически беспомощное... с виду. Не стоит забывать, что не только героине, но и читателю адресовано напоминание: с этой минуты всё не так, как ты думаешь.
Мне совершенно не хочется раскрывать сюжет; куда интереснее присмотреться к теням персонажей - а тени у них длинные... а может, в рамках структуры романа вернее говорить об отражениях? Есть несколько аспектов, которые так и просятся под софиты, сиречь перо рецензента.
Начнём с того, что «Игра» - это книга о родителях и детях. Лейтмотив «отцов и детей» - а точнее, ребёнка и матери - пронизывает красной нитью весь цикл, и первый роман в особенности. Хотя матери всех заглавных героев напрямую в сюжете не фигурируют, однако читателя с первых страниц не покидает ощущение, что мать - основополагающий фактор в развитии личности героини, равно как и направляющая сюжета. И не в том дело, что она уже в прологе умирает, предоставляя героине такой мощный стимул, как месть, - что интересно, именно местью за любимую мать героиня не озабочена, её цели и эмоции лежат в несколько ином диапазоне, - но отделить образ Мариэль от образа её дочери совершенно невозможно. Таша - не просто ребёнок любимый (таких немало и в литературе, и в жизни). Таша - продукт крайне продуманного, тщательного, поистине филигранного воспитания. Её растили так, как ювелир ограняет алмаз, выверенными легчайшими движениями превращая невзрачный камушек в бриллиант: каждое действие и слово Мариэль направлено на то, чтобы «огранить» её старшую дочь, создав из неё... принцессу?
А вот это уже не факт. Довольно долго мы (наблюдая поверхностно) принцессы в Таше не видим. Разбивая пресловутый стереотип «принцессы в изгнании», автор показывает нам самую обычную девочку. Кажется. Или всё-таки нет?
Для начала, наша «обычная девочка» - оборотень, да ещё и двойной: кошка и птица. Но и без этого ей есть чем удивить читателя. Она вовсе не жаждет трона, и что более неожиданно - не ненавидит узурпатора. Она давно уже поняла, что её семью убил не узурпатор, а народ, - и править этим народом не хочет, спокойно оставляя это занятие текущему королю. Что, согласитесь, не вполне типично: от лишённых короны юных принцесс мы ждём более эмоционального восприятия жизни. Но Таша даже в моменты глубочайшего потрясения - убийство матери, похищение сестры, дальнейшие открытия из серии «мир не таков, каким он мне нравится» - реагирует достаточно рационально. Во всяком случае, пытается. Она делает усилие, чтобы взять себя в руки и продумать план действий. Да, её планы зачастую наивны, а отрешиться от эмоций не получается - но ведь это всё-таки не зрелый стратег и бывалый воин, а девочка. Такой мы её и видим: неопытной, неискушённой, ребёнком. Хотя и довольно незаурядным ребёнком. Вы же помните о тщательной огранке бриллианта?
Перебью сам себя, ненадолго отойдя от героини и вспомнив автора. Описать начало взросления, юного человека на пороге зрелости - задача непростая, когда автор описывает ребёнка особенного: из тех, кого можно назвать вундеркиндом, гением, да и просто более развитого и умного, чем большинство сверстников, выделяющегося более «взрослыми» взглядами на жизнь, чем в его среде принято. Сложность очевидна: избавленный от необходимости упрощать, применяясь к образу классического подростка, автор рискует «наградить» героя опытом собственных лет, и в заявленный возраст читатель не очень поверит. Но если автор и сам по годам близок к герою, то написать убедительно ему зачастую мешает именно юность: банальное отсутствие писательского опыта. В итоге мы знаем крайне мало случаев, когда молодой автор радует нас реалистичным образом юного героя, сумев показать его молодость и незрелость - при этом убедив нас в его, героя, незаурядности. Первый, кто приходит в голову, - Франсуаза Саган. Из более современных примеров - пожалуй, Кристофер Паолини с его «Эрагоном».