- Сэм! - заорал я. - Сэм! Ради всего святого! Сэм!
Мой Старый друг Сэмюэл Кинг сделал последнее нечеловеческое усилие. Ухватился. Удержался. Осилил.
К полудню шторм утих. От него осталось только расплывчатое пятно на кромке мира - там, где встречаются море и небо. Солнце светило, дул издевательски-легкий ветерок. Мистер Барвик доложил, что поломка ахтерштевня несерьезная. Штормом также разбило затворные механизмы у шести пушек, сорвало два артиллерийских квадранта, сломало несколько рей и повредило два цепных насоса. За борт смыло четверых: Яна Саффа, Томаса Бара, Дейви Хауэлла, Неда Энгера. (Да будет всевышний милостив к их душам. Такой смерти не заслуживают даже тараканы.) Из команды злосчастного "Храбреца" мы спасли только Сэма Кинга...
Я спросил индейца, зачем он забрался в шторм на мачту и привязал себя к ней. Он ответил, что так он себя чувствовал в большей безопасности.
- Мы, чибчи, забираемся на деревья, спасаясь от диких зверей и испанцев, - сказал он мне.
Не знаю, верить ему или нет. Во всяком случае, наше счастливое спасение его особенно не впечатлило.
Что до меня, то раны оказались пустяковыми. Оно и лучше, ибо наш корабельный врач утонул.
С той штормовой ночи ветер не стихал ни на день, и только однажды небеса расщедрились на дождь. Но, слава богу, это был такой ливень, что, приказав моим людям расставить пустые посудины по палубам и прежде всего под намокшими парусами, я сумел собрать двадцать пять бочек драгоценной жидкой манны небесной.
Последние сутки ветер пронизывает до костей. Холодный туман окутал меня, словно плащом.
До Ньюфаундленда не больше двух дней пути. Но я не знаю, доберусь ли живым до гавани Сент-Джона. Команда моего корабля замыслила последовать примеру Уолластона, Уитни и других. Со всей определенностью я это выяснил только вчера, хотя кое-какие слухи доходили до меня и раньше, сразу после шторма.
Голова моя как чан с кипящим вином.
Забраться в такую даль, столько поставить на карту, потерять сына, спасти друга - и столкнуться с предательством на собственном корабле!
Во главе заговорщиков стоит, насколько мне известно, вечно всем недовольный солдат Ричард Хед. Его сообщники хотят захватить корабль, поставить Хеда капитаном и податься в пираты. Их оценка происходящего покоится на убеждении, что я плыву к своей смерти, и большинство считает, что их казнят вместе со мной.
В первый раз о заговоре я узнал от моего пажа Робина. Он вбежал в каюту, словно за ним гнался сам дьявол, - щеки горят, глаза выпучены.
- Капитан, - закричал он, - они хотят убить вас!
Признаюсь, я не придал его словам особого значения. Он способный, но ленивый юноша, наяву грезит приключениями.
- Кто хочет убить меня?
- Все. Они говорят, что всадят вам в спину кинжал!
- Один кинжал всей командой? Должно быть, цинга доконала их.
Робин не улыбнулся.
- Берегитесь, капитан. Я слышал, как они договаривались внизу. Один из них сказал, что вы сошли с ума. Тот солдат, у которого черная заплатка на лбу. Он говорил другим, что их единственное спасение - избавиться от вас.
- Хорошо, я приму это во внимание, - пообещал я. - А теперь почисти занавеси.
Во время шторма залило морской водой зеленые шелковые занавеси, закрывающие мою резную дубовую кровать. Недовольно бормоча, Робин отправился отчищать их.
Я знаю этого Хеда - законченный негодяй. Заплатка на лбу якобы прикрывает рану, полученную в Турции. Не верю, что он хоть раз скрестил с турком мечи. Скорее всего повязка скрывает язву, которую он подцепил в притонах.
О том, что узнал от Робина, я не сказал никому. Честно говоря, не очень этому поверил. Я знал, что большая часть моих людей не заслуживает доверия: чего ждать от наемников, бегущих от правосудия? Сейчас они устали и обозлены, им совсем не хочется возвращаться домой без добычи, на которую они рассчитывали, и отвечать перед законом, который нарушили. Но одно дело брюзжать и бранить власти, и совсем другое - убить своего законного командира. Я понаблюдал за Хедом, но не заметил в нем ничего, кроме угрюмости и брюзгливого недовольства. А в сложившихся условиях это нормально. Я решил, что Робин преувеличивает, что он ослышался или неправильно понял ворчливые жалобы и пустые угрозы.
Но вчера вечером ко мне пришел Сэм Кинг и рассказал то же самое.
- Хед подбивает их стать пиратами, - сказал он. - Его поддерживает по крайней мере три четверти команды.
- Ты это сам слышал?
- Да.
- Тогда плохо, - признался я. - Уж если дошло до твоих ушей, значит, об этом знают все и, следовательно, намерения у них серьезные. Ты самый близкий мне человек на корабле. Хед не может не знать этого.
Сэм посасывал свисающий ус.
- Я думаю, у него тонкий расчет, - задумчиво произнес он.
- Ты хочешь сказать, что он намеренно распускает слухи о заговоре? Зачем?
- Чтобы напугать вас.
Я рассмеялся. Покачал головой.
- В таком случае, нам не о чем беспокоиться. Меня не напугает целый корабль таких ричардов хедов. Он, может быть, воображает, что я добровольно передам ему командование кораблем? Этот идиот, должно быть, спятил.
Сэм смутился. Потом продолжал:
- Мне кажется, у него есть два плана. Первый - захватить корабль, когда мы придем на Ньюфаундленд. У него достаточно сообщников, чтобы ускользнуть незаметно после ремонта корабля и пополнения запасов.
- Оставив меня В Сент-Джоне?
- Да.
- Мертвым или живым?
Сэм горько усмехнулся.
- С точки зрения Хеда, это не имеет значения. Его единственная трудность - привлечь на свою сторону мистера Барвика.
- Он, надеюсь, не с заговорщиками?
- Не думаю. Но поручиться не могу.
Я кивнул. Меня не удивило, что даже штурман моего собственного корабля может быть подкуплен или запуган негодяями. Если бы мы возвращались к королю, который верит в нас, то, несмотря на уготованную мне участь, команда могла бы надеяться сохранить свои головы. Но теперь даже самый тупой матрос "Судьбы" уже понял, что король Яков желал нашей неудачи с самого начала.
- Ты говорил о двух планах. Какой же второй?
Сэм вздохнул. Опустил глаза и начал вычерчивать мозолистым указательным пальцем круги на морской карте, разложенной у меня на столе.
- Лоренс Кеймис, - промямлил он.
- Кеймис? При чем здесь Кеймис?
- Хед надеется, что вы разделите его судьбу, - сказал Сэм.
Я чуть не задохнулся.
- Этот жалкий мистер Хед сильно недооценивает меня. Уж не считает ли он, что я убью себя только из-за того, что он распустил слух о своем намерении украсть мой корабль и стать пиратом?
- Я слышал, - сказал Сэм, - как он убеждал других, что вы в любом случае покончите с собой. Он не понимает ваших действий.
Что-то в голосе Сэма заставило меня задуматься.
Наконец я тихо сказал:
- И ты тоже.
- Адмирал?
- Ты тоже не понимаешь моих действий, Сэм. А знаешь ли ты меня? И понимал ли ты меня когда-нибудь вообще?
Мой старый друг закрыл глаза. Я увидел, что он плачет.
- Я знаю вас со времени нашего похода во Францию. Лучшего человека я не встречал. Но я не понимаю вас. Да, сэр. Признаю. Не понимаю вас и думаю, что вы сами не понимаете. Вы плывете навстречу смерти. Вы возвращаетесь на плаху. - Он открыл глаза. В них блеснула решительность. - Я пойду за вами. До конца. И не потому, что вы спасли мне жизнь, когда потонул мой "Храбрец". Вы это хорошо знаете. У меня нет выбора. Вы мой друг. Вы приняли решение, и я ему подчиняюсь. Но если бы у меня был выбор... если бы я мог влиять на ваши решения...
- Ты бы присоединился к мистеру Хеду?
Я пожалел об этих глупых словах еще до того, как они сорвались у меня с языка.
Ни один мускул не дрогнул на лице Сэма. Он спокойно смотрел на меня.
- Я бы спас вас от вашего собственного безрассудства, - хрипло прошептал он.
Я не мог смотреть в его честные глаза. Молча сидел, уставившись в свои морские карты. Потом вытащил кинжал и провел черту по океану до берегов Англии.