— Как ты там? — окликнула она Перрифута, но тот не слышал ее сквозь рев моря. Он плотно зажмурился и дрожал от страха, распластав лапы по темной скользкой спине тюленя и выпустив когти на всю длину в попытке хоть за что-нибудь ухватиться.
Девочка повернула голову, чтобы взглянуть на остальных, пока еще держащихся у берега. Похоже, они вот-вот отчалят. Брок, попытавшись сесть на спину одного из котиков, свалился, и Набу пришлось вытаскивать его из воды; поэтому теперь барсук снизошел до того, чтобы ехать с Фарайдом, и сидел верхом на тюлене, всем своим видом выражая, как ему неуютно, а эльф придерживал его сзади. Сэм ехал с Набом. Как и Бет, он однажды ранее побывал на море со своим хозяином-уркку, и тоже чувствовал себя вполне уверенно. Собственно говоря, он привык купаться в прудах вокруг Серебряного Леса и подумывал, не отправиться ли на Элгол вплавь, но ему не нравился вид волн, да и остров был далековато от берега. Однако сознание того, что он в состоянии и сам добраться, если свалится, придавало Сэму смелости, а это помогло и Набу почувствовать себя лучше, когда он неуверенно уселся на спину тюленя позади пса.
— Попроси его плыть помедленнее, — закричал он через волны Фарайду, и эльф сказал об этом тюленю, прежде чем они двинулись от скал.
— Сэм, сиди спокойно! — выкрикнул Наб, потому что собака завертелась перед ним и попыталась дотянуться пастью до воды, чтобы поиграть с волнами.
— Не беспокойся, я тебя поймаю, если соскользнешь, — со смехом отвечал Сэм.
Уорригал над их головами летел против ветра. Филин справлялся с сильными воздушными потоками не без труда, пока не подлетел баклан и не показал ему, как летать низко над водой, где ветер был не так порывист и более ровен. Уорригалу казалось, что, чем ближе к воде он летит, тем меньший простор у него останется для исправления любой оплошности, прежде чем он упадет в море. Однако когда он все же последовал примеру баклана, то обнаружил, что прием работает, и вскоре филин с огромным удовольствием скользил над волнами рядом с товарищами, которые смотрели на него с завистью.
Вскоре даже Брок и Наб немного расслабились и начали наслаждаться поездкой. Они пришли в восторг, увидев перед собой лишь безбрежный океан, мерцающий в предвечерних солнечных лучах, и приободрились, чувствуя ветер в волосах и брызги на лицах. Они предугадывали легкий удар, с которым котик встречал каждую волну, и азартно готовились к следующему. Только Перрифут, маленький и полностью оторванный от стихии, в которой он был хозяином положения, продолжал трястись и от страха не мог даже открыть глаза.
Они приблизились к Элголу и начали медленно огибать остров. Другие тюлени, гревшиеся на маленьких скальных выступах, поднимали головы и окликали товарищей. Путешественники завороженно смотрели на крутые склоны, обильно покрытые ракушками и морской травой. Водоросли колыхались у основания острова, словно защитный занавес. Вскоре путешественники завернули за угол и полностью скрылись из виду с побережья. Перед ними лежал крошечный залив, окруженный галечным пляжем, на котором стояла группа эльфов. Тюлени подплыли к пляжу, и посетители острова увидели чуть возвышающуюся над окружавшими эльфами фигуру, которая принялась неторопливо им махать. У махавшего были длинные седые волосы, ниспадающие на плечи и спускающиеся до пояса, а на грудь водопадом обрушивалась белая борода. Тюлени не могли заплыть прямо на берег и остановились невдалеке от него. Наб и Фарайд спустились с их спин в море. Наб тащил Брока, Бет несла в руках Перрифута, который начал приходить в себя после тяжких испытаний, Сэм плыл рядом с ними. Уорригал, не желая высаживаться на берег раньше прочих, медленно летел рядом с ними впритирку к макушкам волн, наслаждаясь новообретенным умением.
Наконец они с плеском выбрались из воды и остановились, мокрые и дрожащие на холодном мартовском ветре с моря. Фарайд повел их вверх по небольшому откосу к эльфам. Толпа раздвинулась, и вперед выступил высокий седовласый эльф. Он шагал медленно и слегка сутулясь, а когда подошел поближе, звери увидели, что у него загорелое и обветренное лицо, а кожа иссечена морщинами, как старое яблоко. Остановившись, он глянул на них ярко-синими глазами, сверкающими и искрящимися мудростью и весельем. Вот странно — юность его души и преклонный возраст тела удивительно дополняли друг друга.