С плеч эльфа на берег спадал длинный плащ, который, казалось, точно совпадал по цвету с морем, и в этот момент он был темно-серым, усеянным белыми пятнышками. Позже они узнали, что плащ и вправду менял свой цвет вместе с морем так, что его обладатель в море был почти невидим. Вокруг головы эльф носил тонкий серебряный обруч с вделанным спереди простым темно-зеленым камнем.
— Аурелон, Повелитель морей, — объявил Фарайд, и подтолкнул животных чуть ближе к седовласому Лорду-эльфу, так что немного нервничающие звери выстроились в линию. Хотя Аурелон внушал почтение и от него веяло могучим волшебством, странники его не испугались. Он подходил к каждому из них по очереди и клал руку на голову, или же брал за плечи, всматриваясь в лица, а когда он улыбался, зверям казалось, что их охватывает тепло, словно от летнего солнца. Последним он подошел к Набу и долго стоял перед ним — даже почудилось, что он так простоит вечность, — и Набу показалось, что он видит слезы, навертывающиеся в уголках глаз Лорда; но он никогда никому об этом не рассказывал, к тому же — кто знает, может быть, то был всего лишь солнечный блик, отразившийся от плаща.
— Мы долго тебя ожидали, — сказал он, и голос его прозвучал музыкой моря. — Долго, очень долго. Пойдемте со мной. Вы наверняка замерзли, проголодались и устали после мытарств в болотах.
Солнце уже садилось за горизонт, и небо наполнилось вечерним золотистым светом. Белые облака, носившиеся под голубым куполом весь день, теперь исчезли, и в небесах темнело. Животные потянулись за Аурелоном вверх по берегу, вместе со следовавшими позади эльфами. Он повел их в большую пещеру. Поначалу их встретили темнота и громкое эхо от хруста собственных шагов по гальке. Чем дальше, тем сильнее и сильнее в этом месте пахло влажными морскими водорослями, потому что солнце никогда не проникало сюда, чтобы подсушить то, что оставалось от прилива.
Понемногу глаза странников привыкли к темноте, и они разглядели поблескивающие стены пещеры и широкий выступ, проходящий по обе стороны примерно на высоте плеч Наба. Вдоль выступа бежал ряд выдолбленных морем ложбинок. В ложбинках собирались озерца воды, в которых помахивали своими тонкими ветвями малиновые и зеленые морские анемоны и плавно струились пряди красных или бурых морских водорослей. Дно многих из этих маленьких лужиц было ярко-розовым, в результате смесь цветов напоминала миниатюрные сады. Наб и Бет не смогли удержаться, чтобы не остановиться и не заглянуть в них. Они водили в них пальцами, осторожно раздвигая леса зеленых водорослей и наблюдая, как оттуда вылетает рыбка, чтобы найти другое укрытие. По дну медленно ползали под тяжестью веса раковин маленькие ярко-желтые улитки-литторины, и один раз они увидели краба-отшельника, осторожно высунувшего клешни из пустой скорлупы моллюска, в которой он устроил себе дом.
Пещера здесь раздалась и стала немного больше. Аурелон остановился, и эльфы разошлись по темным уголкам у стен, чтобы заняться собственными делами. Хотя все они ушли от берега острова довольно далеко и пляж был уже не виден, в пещере было удивительно светло. Сияние исходило от желтых и серебристых прожилок, пронизывающих скалу. В дальней стене зала море высекло сиденье со спинкой и подлокотниками, сглаженными бесчисленными приливами.
— В этом кресле я сижу, когда бываю в здешних местах, а случается это не так часто, — сказал Аурелон, подошел вместе с путниками ближе к сиденью и опустился на него. — Мне тут нравится, — продолжал он, — это одно из моих излюбленных мест. Я обрадовался, когда узнал, что должен встретиться с вами здесь, в землях Шейгры на острове Элгол, ибо мне редко выпадает случай сюда приехать и я всегда радуюсь такой возможности. — Он остановился, словно отвлекся мыслями, и молча уставился в землю, пока не подошли эльфы с едой и питьем в маленьких чашах из раковин; они передали чаши гостям, прежде чем вернуться за своими собственными. Пока эльфы сновали туда-сюда, Бет заметила, что серебряный свет, которым они сияли в темноте при входе, потускнел в главной части пещеры; теперь они больше не светились, а скорее лучились слабым белым сиянием, похожим на свет луны, когда она задерживается на небе поутру или появляется ближе к вечеру. Вскоре все сидели на влажной гальке на полу пещеры и деловито ели и пили. Были слышны только отдаленный грохот моря о берег да звяканье сделанных из раковин кубков и тарелок.
Еда была простой и незамысловатой в отличие от огромного множества разнообразных блюд, которые предложили животным лесные эльфы на пиршестве у Викнора (от рассказов Наба о нем у Бет так и текли слюнки). Тут всем дали просто по чаше, в которую положили немного морского ирландского мха и ламинарий, измельчив и то и другое, и на вкус они были довольно горькими; однако сюда же добавили нежного зеленого морского салата — похрустывающего, со сладким привкусом, — так что все вместе выходило вкусно. В бокалы налили того же напитка, что давал им Фарайд, когда только-только спас на болоте; питье, ничуть не менее приятное, чем тогда, полностью отогрело их и очистило дух друзей от последних остатков тьмы. Путешественники даже не подозревали, что настолько голодны — ведь они не ели с тех пор, как вступили в Блор. Вскоре они покончили с содержимым мисок и кубков. Фарайд, который сидел рядом с ними, поманил пару эльфов, те вскочили и забрали кубки и чаши, чтобы снова наполнить их. Так произошло еще раз, пока наконец звери не почувствовали, что насытились.