— Ты глупее стража у порога твоего холда, Нессел! — взревел Грож, оттолкнув в сторону владетеля Крома.
Вансор склонился над прибором.
— Это Тиллек виноват…
— Я разглядел достаточно, чтобы понять — этих темных пятен на сером совсем немного, — пытаясь оправдаться, сообщил тиллекский лорд. — На Перне воды больше, чем земли. Должно быть, и на Алой Звезде так же.
— С первого взгляда ты разглядел так много, Отерел? — донесся из темноты язвительный голос Мерона.
Лесса резко посторонилась, когда лорд Набола шагнул вперед, по-хозяйски поглаживая своего бронзового файра. Маленькая ящерица при этом посвистывала от удовольствия.
— Нужно много наблюдений, чтобы мы смогли уверенно сказать, на что похожа Алая Звезда, — раздался гулкий бас Фандарела. — Конечно, облака… Но на этом сходство может закончиться.
— Вполне возможно, — поддержал своего мастера Вансор.
Приклеившись к «глазку», он медленно поворачивал большой цилиндр.
— Почему так долго? — раздраженно воскликнул Нессел Кромский. — Вот же Алая Звезда! Мы все можем видеть ее невооруженным глазом!
— А ты мог бы попасть в единственную гальку на пляже в Айгене с высокого обрыва? — спросил Робинтон.
— Вот! Я поймал ее! — закричал Вансор.
Нессел подскочил к инструменту, но, вспомнив в последний момент о своем промахе, сложил руки за спиной. Потом он нагнул голову и снова посмотрел на Алую Звезду. Задерживаться у прибора он не стал. Отерел шагнул вперед, но Робинтон оказался быстрее:
— Я полагаю, теперь моя очередь. Все лорды уже посмотрели.
— Это справедливо, — громко произнес Сангел, бросив взгляд на Отерела.
Лесса пристально наблюдала за арфистом. Она заметила, как напряглись его широкие плечи — исконный враг Перна плыл перед глазами Робинтона, и выдержать этот удар было нелегко. Он не задержался у прибора; медленно выпрямившись, арфист оторвался от «глазка» и посмотрел на Алую Звезду, висевшую над ним в темном небе.
— Ну, арфист? — насмешливо спросил Мерон. — Что ты скажешь на этот раз? Проглотил язык?
Взгляд Робинтона скользнул по лицу лорда Наболского и вновь вернулся к горевшей в вышине Звезде.
— Я думаю, будет мудрее держаться от нее подальше.
— Ха! Так я и знал! — Мерон с триумфом усмехнулся.
— Прости, лорд, твоя мысль мне не совсем ясна, — быстро ответил арфист.
— Что ты имел в виду, Мерон? — сказала Лесса, и голос ее был напряжен, как туго натянутая струна. — Изволь объяснить!
— Как, разве тебе не понятно? — Мерон не собирался смягчать свой оскорбительно-высокомерный тон. — Арфист делает то, что приказывает Бенден. А так как Бенден не собирается кончать с Нитями…
— Откуда же тебе это известно? — холодно спросила Лесса.
— И на каких фактах основано твое заключение, что главный арфист Перна подчиняется приказам Бендена? — Робинтон положил руку на рукоять ножа. — Я полагаю, ты либо немедленно докажешь это, либо принесешь извинения.
Бронзовая ящерица на плече Мерона тревожно зашипела и взмахнула крыльями. Успокаивающе поглаживая файра, лорд Набола многозначительно усмехнулся.
— Говори, Мерон! — потребовал Отерел.
— Но это же очевидно… вы и сами можете сообразить. — Мерзкая ухмылка Мерона стала шире, словно он действительно был поражен недогадливостью собеседников. — Все знают, что арфист имеет виды… безнадежные, надо признать… на госпожу Бендена.
На мгновение Лесса застыла, ошарашенно глядя в лицо наболского владетеля. Да, действительно, многое связывало ее с Робинтоном. Она восхищалась им, она его уважала и любила. Можно ли не любить старого преданного друга? Она всегда была рада видеть его — и не собиралась этого скрывать. Но Мерон… Он ненормальный! Пытается подорвать доверие, объединяющее Крылатых, нелепыми, лживыми сплетнями… Начал с Килары, теперь… Килара была слабой, глупой женщиной, а теперь случай с ней придавал домыслам Мерона оттенок правдоподобия!
Лесса испуганно вздрогнула от хохота Робинтона. Он смеялся весело, искренне — и этот смех стер издевательскую улыбку с лица лорда Наболского.
— По правде говоря, меня притягивает туда не столько госпожа Бендена, сколько бенденское вино!
На лицах лордов отразилось такое облегчение, что Лесса интуитивно поняла — они почти поверили фантастическим домыслам Мерона. Если бы Робинтон не ответил так, как умел только он… если бы она начала гневно протестовать… Лесса ухитрилась выдавить улыбку — пристрастие мастера-арфиста к вину, в частности к бенденскому, было общеизвестно. Эта причина казалась более правдоподобной, чем версия Мерона. В данной ситуации насмешка была лучшей защитой, чем правда.