Рассказчик снова выдержал театральную паузу, тут же добившись ожидаемого эффекта.
— Ну? Что ты там увидел?
— Ну, говори же!
— Не томи!
— Так вот, друзья мои, женщина была пустотелой, а каждая пола ее накидки была изнутри усеяна множеством шипов и лезвий. Чтобы узнать, что все это значит, мы снова углубились в книгу. И прочли там:
…еретику предоставляется возможность сказать свое последнее слово, прежде чем Дева закроется и тысячекратно пронзит его. И перфорация подобного рода известна так же, как поцелуй Девы.
— Тем временем шум усилился, достигнув мощи водопада. «Думаю, я догадался, в чем причина, — сказал мой друг и товарищ по несчастью, — это река Пахо, текущая под нами. В книге сказано, что осужденный, искромсанный после смыкания накидки, падает вниз, в бурный поток, и его останки уносятся водой».
На что я ответил: «Если это так, где-то здесь должно быть устройство, приводящее в действие люк, или нечто подобное. Вероятнее всего, оно находится вне этого железного чудища». Я огляделся и в самом деле обнаружил деревянный рычаг, торчавший из каменной кладки возле «Железной девы». Я потянул за него, и пол под фигурой со страшным скрежетом сдвинулся в сторону. Вместе с молодым лордом мы подошли к краю образовавшегося отверстия и заглянули вниз, пытаясь хоть что-то разглядеть. Но там зияла лишь сплошная зловещая чернота.
«Интересно, глубоко ли тут?» — спросил я своего товарища. Он ничего не ответил. Мы оба подумали об одном и том же: если кто-то падал вниз еще заживо, он все равно тонул в воде. Бегство было невозможно. С тяжелым сердцем мы вернулись в свою камеру.
Молодой мужчина, у которого на груди висела рука Фатимы [6] на цепочке, воскликнул:
— Но вы-то бежали, иначе ты не стоял бы здесь? Или все, что ты нам рассказываешь, не более чем сказка из «Alf laila waleila»?
— Откуда? — Магистр недоуменно моргнул.
— Из «Alf laila waleila»! — Молодой человек усмехнулся. — Вы, неверные, называете это «Тысяча и одна ночь».
— Разумеется, все, что я рассказываю, чистейшая правда! Но если ты сомневаешься в моих словах, я могу и прекратить.
— Во имя Аллаха, милостивого, милосердного, нет! — Парень разволновался. Он никак не ожидал, что в ответ на его дерзкое замечание последует такая реакция. На самом деле ему было совершенно безразлично, выдумана история или нет. Главное, чтобы рассказчик не умолкал, потому что рассказывал он хорошо. Соседи парня были такого же мнения и наградили его парой тычков, чтобы сидел тихо.
Магистр, который все это видел, остался доволен.
— Так вот, друзья мои, верите вы или нет, спустя некоторое время мы действительно убежали через железное чрево «Девы», бросившись в бурлящие воды Пахо, и поток протащил нас через полгорода, пока мы не очутились в пруду, целые и невредимые, если не считать укусов бесчисленных комаров, накинувшихся на нас в прибрежных камышах. Поначалу мы не могли поверить в свое счастье. Мы были свободны! Бегство из застенков инквизиции удалось! Чудовищные муки, которые выпали на нашу долю в пыточной камере, закончились! Никогда больше наши пальцы не будут засовывать в тиски, никогда больше не посадят на стул с шипами, не будут жечь каленым железом! Никогда…
Возмущенный возглас прервал Магистра, живописавшего подробности пыток.
— Какое варварство! Настоящие варвары эти неверные. Аллаху акбар! Он бы такого никогда не допустил!
На какой-то миг Магистр растерялся, но потом решил не обращать внимания на реплику. Было бы опрометчиво объяснять им сейчас, что, по его разумению, Бог и Аллах — всего лишь два имени единого всемогущего Господа и что фактом существования разных вероисповеданий люди обязаны пророкам и их толкованиям. А рисковать он не хотел. Пребывания в тюрьме Досвальдеса ему хватит по гроб жизни. Кто знает, какие пытки у мусульман уготованы тем, кто по пять раз на дню не раскатывает свой молельный коврик! Вслух он произнес:
— Пришла пора для нового орошения, Энано! Марш наверх, смочи навес!
— Уи-уи, уже ползу! — Карлик ловко вскарабкался наверх и снова опорожнил деревянное ведро. При этом — умышленно или случайно? — несколько капель брызнули вниз, на затылок правдолюба. Тот озадаченно вздрогнул.
Злорадство — едва ли не самый распространенный вид радости, эта истина верна повсеместно, и Танжер не исключение. Окружающие засмеялись. Момент напряженности был счастливо преодолен.
Магистр отметил это с облегчением. В берберских странах с Аллахом лучше не шутить. Какими бы гостеприимными ни были их жители, Коран, шариат и сунна здесь — незыблемые законы. Точно так же, как Священное Писание на его родине, в Испании, где на троне сидит его всекатолическое величество Филипп II.
6
Фатима — дочь пророка Мухаммеда, глубоко почитаемая в исламе. Рука Фатимы — самый распространенный в мусульманском мире оберег.