Лучший рассказ о путешествии Тафура — его собственная книга. Здесь отмечу, что общая продолжительность странствий Тафура составила два с половиной года — с ноября 1436 г. по май 1439 г. Время это было столь насыщенным событиями, что сам Тафур, возвращаясь в Венецию на Вознесение 1438 г., ровно через год после отплытия, пишет: «и в тот день и час исполнилось два года, как отправился я в Иерусалим» (с. 195).
Книга о странствиях, как уже говорилось, — не дневник, и написана она была примерно через 15 лет после возвращения на родину. Судить об этом можно лишь по косвенным свидетельствам из самого текста. М. Хименес де ла Эспада считал, что «Странствия» созданы после смерти короля Хуана II, последовавшей 20 июня 1454 г., опираясь, без сомнения, на следующую фразу: «... среди которых Альфонсо де Мата, личный оруженосец короля Дона Хуана, нашего господина (Да упокоит Господь его душу!)...» (с. 139)[8]. X. Вивес замечает, что во всех остальных случаях (с. 2, 140, 150, 246, 273, 301) король упоминается как живой: конечно, Тафур не обязан был постоянно повторять, что король умер, но контекст предисловия или фразы «...по родству с нашим сеньором доном Хуаном, ее двоюродным братом» (с. 246) не были бы возможны после смерти короля; к тому же Тафур всегда отмечает, жив упоминаемый им человек или умер. Замечание «да упокоит Господь его душу!» Вивес объясняет двояко — как восклицание переписчика, узнавшего о смерти короля, или, что кажется более убедительным, как относящееся не к королю, а к Альфону де Мата. «Если бы удалось подтвердить, что он умер около 1454 года, то эта гипотеза могла бы превратиться в утверждение»[9]. К тому же Тафур нигде не упоминает короля Энрике IV (1454-1479), что было бы очень странным, если бы книга писалась или оканчивалась в его правление. О времени, когда была начата книга, свидетельствуют упоминания падения Константинополя 29 мая 1453 г. (с. 151,173, 181), подавления восстания в Генте 28 июля 1453 г. (с. 258) и фраза об умершем 25 ноября 1453 г. кардинале де Сервантесе, что он «был замечательным человеком» (с. 234); Ф. Мерегалли добавляет, что Тафур ни разу не упоминает Альваро де Луна, что вряд ли было бы возможно до его низложения в апреле 1453 г.[10]. Итак, практически с полной уверенностью можно говорить о том, что книга была написана — или полностью переписана, или составлена из ранее подготовленных фрагментов — между серединой 1453 г. и июнем 1454 г.[11]
Почему же Тафур решил описать свои путешествия через столько лет и при этом в такие сжатые сроки? «Без сомнения, наряду с ностальгией по сильным ощущениям молодости, он был движим сильным впечатлением от падения Константинополя, того Константинополя, откуда он вел свое происхождение (с. 143). Тафур думал, что христиане могли и должны были сделать больше для защиты Константинополя (с. 168). Он с таким энтузиазмом вспоминал посещение двора герцога Бургундского в Брюсселе (с. 245-250). не в последнюю очередь потому, что этот герцог был одним из немногих христианских князей, готовых предпринять что-нибудь против турок», — пишет Ф. Мерегалли, упоминая замысел нового крестового похода, послуживший поводом для торжества в Лилле в 1454 г.[12]. В таком контексте различные сведения, и в первую очередь подробные военные, собранные Тафуром, могли найти применение; автор мог намекать придворным Хуана II на свою пригодность, например в качестве дипломата. Недаром он не преувеличивает силы турок и отмечает много слабых сторон их военной организации (с. 184)[13]. Думаю, что цель книги была более широкой — вообще напомнить о себе при дворе. Тафур в своей книге бескомпромиссно отстаивает права и привилегии знати; представляется логичным предположить, что при такой идеологической позиции он вряд ли мог находиться в отношениях с Альваро де Луна, может быть, принадлежал к стану его врагов. Падение Константинополя, совпавшее с падением всесильного фаворита, могло показаться Тафуру хорошим моментом, чтобы напомнить о себе при дворе. В этом контексте становятся понятнее навязчивые упоминания и о близости и преданности королю, и о практической пользе знания мира, и о важности знати и ее ценностей для государства. Если же учитывать его благородный и незлопамятный характер — а он в своей книге практически нигде и ни о ком не говорит плохого, — окажется понятным, почему он решил вообще не вспоминать об Альваро Де Луна и воздержаться от прямого порицания того, кого он скорее всего имел в виду, говоря о «врагах всего благородного» (с. 2).
11
Bee termini post quos, приводимые выше, относятся ко второй половине книги. Первая могла бы быть начата и раньше, но вряд ли до падения Альваро де Луна, поскольку его имя скорее всего стояло бы в предисловии. Поскольку фаворит был казнен в июне 1453 г., кажется логичным считать, что книга вряд ли была начата задолго до этого. Характер изложения в книге, с явным стремлением к полноте и обширности описаний в начале и постепенным сокращением и схематизацией их к концу — в пользу сосредоточении на ярких жизненных эпизодах, — свидетельствует, как мне кажется, о заметном утомлении к концу работы над текстом и, следовательно, о том, что он создавался без значительных перерывов, вероятно за достаточно короткое время. Впрочем, предисловие могло быть переписано в самом конце.