Как настоящий странствующий рыцарь, он совершает подвиги благородства. Находясь в Слёйсе во Фландрии, он отказывается воспользоваться безвыходной ситуацией бедной вдовы, предложившей ему за Деньги любую из своих дочерей, и дает семейству деньги, достаточные, чтобы прожить год до окончания голода (с. 254-255). По дороге из Константинополя он заставляет капитана забрать несчастных христиан с турецкого берега, в результате чего даже получает ранение (186-187). Наконец, он борется с искушениями, а именно отклоняет любые возможности изменить своему королю, перейдя на чужую службу — на Кипре (с. 122) и в Трапезунде (с. 159,169). Также он избегает и денежных подарков: видимо, чтобы они не делали его слишком обязанным другим государям, например графу Урбино (с. 39-40) и императору Альбрехту II (с. 275). Напротив, он с удовольствием принимал экзотические подарки — «двух индийских котов, двух попугаев, камень бирюзы» (с. 117), «десять кусков камлота, и тонкие ткани, и одного леопарда» (с. 121), «два шатра» (с. 150) — и знаки орденов — Кипра (с. 122), Австрии, Чехии (с. 275) и Венгрии (с. 275,283).
Тема знатности в книге тесно связана с темой доблести: «...показывая своими поступками, кто были их предки». В свете предполагаемых практических задач книги — напомнить о себе при дворе — доказательство собственной знатности приобретает особое значение, тем более что Тафур принадлежал далеко не к самому древнему и известному роду. Автор стремится не только доказать древность и знатность своего происхождения — согласно изложению, он является потомком ни много ни мало старшей линии византийского императорского дома — но и показать, что монархи и прочие сиятельные особы считают его за своего и общаются с ним на равных.
История предков Тафура представлена в книге следующим образом (с. 141-149). По приезде в Константинополь, путешественник объявляет императору Иоанну VIII Палеологу, что является потомком византийских императоров. По приказанию последнего производится изыскание, подтверждающее слова Тафура. Выяснилось, что один император стал притеснять знатных — как мы увидим дальше, это одна из ключевых тем книги, — а наследник заступился за них. Он отказался возглавить восстание объединившейся вокруг него знати, поручив это своему младшему брату. Тот сверг отца и восстановил попранные права знати, а наследник уехал в Испанию, где женился на королевской сестре, прославился военными подвигами и стал родоначальником многих знатных семейств, в том числе и Тафуров. Тафур отмечает, что после этого император стал относиться к нему «с большой любовью, как к человеку своей крови» (с. 149) и «было видно, что хочет он оказать мне все почести и милости» (с. 151). Путешественник даже упрекнул императора в том, что он не пользуется тем же гербом, что и он сам; император не стал возражать и сказал, что «покамест этот вопрос... не разрешен им и его народом» (с. 149). По мнению исследователя вопроса, рассказ Тафура не может быть чистой выдумкой и многое из сказанного в нем соответствует историческим реалиям[19]. Думаю, что сам факт происхождения Тафура от какого-либо из весьма многочисленных императорских византийских родов вполне вероятен; история же с наследником, отстаивающим интересы знати, могла быть придумана самим Тафуром. Нельзя забывать и того, что Иоанн VIII, помимо личного расположения к Тафуру — об этом говорится слишком много и с такими подробностями, которые, на мой взгляд, не позволяют уличить автора во лжи, — был заинтересован в привлечении надежных боеспособных людей в свою столицу, и потому история в действительности могла быть «исследована» в угодном для гостя ключе.
Описания благосклонности монархов представляют собой один из самых прелестных топосов книги, на них Тафур не жалеет ни места, ни красноречия. Эти встречи занимают в книге огромное место, и возникает ощущение, чуть ли не все императоры, короли, герцоги, графы и султаны почитали за честь принять его, хотя при ближайшем подсчете выясняется, что общения его удостоило всего около десятка коронованных особ. Судя по тому, что пишет о себе Тафур, он был приятным и обаятельным человеком, так что государи относились к нему с искренней симпатией. Он все время подчеркивает, что был принят «очень хорошо» (с. 159, 220), «как родной сын» (с. 126), «как будто бы я там родился» (с. 141, 242), «с большой благодарностью» (с. 220), «по-свойски» (с. 39,71,221), «человечно» (с. 70), «радостно» (с. 71), «с честью» (с. 69). Знаком высшего расположения для Тафура были предложения беседы с глазу на глаз, вводящиеся через «и тут он отвел меня в сторону» (с. 38-39,71). Близость к монаршим особам подчеркивают и «дерзости», которые позволял себе Тафур. Это и упомянутые рекомендации Иоанну VIII по поводу его герба (с. 149), и упрек трапезундскому императору Иоанну IV в том, что он женат на мусульманке («Вам дали ее, чтобы она обратила Вас в мавра, судя по тому, что Вы добиваетесь ее благосклонности, и как мало Вы в этом преуспели»; с. 160), и отказ принять серебряный кубок с золотыми монетами от императора Альбрехта II («Если бы случилось так, что не было бы у меня денег, я не только принял бы подарок, но и сам попросил бы о нем, зная великую щедрость императора; <...> и епископ Бургоса веселился вместе со мною, сколько мог, что ответил я так императору; и даже потом, в Кастилии рассказал он об этом королю Дону Хуану в моем присутствии»; с. 277-278).
19