Ведьма была молоденькой длинноногой горянкой, привыкшей прыгать по скалам. Как козочка, скакала она через кусты, в которых застревали ее преследователи.
– Караша, шорт! – с сильным немецким акцентом воскликнул один из всадников. – А ну, кто токонит?
– Я! – взревел Таранн.
– Я! – еще громче завопил Носе.
Как видите, это была банда Гонзага, посланная к границе, чтобы не пропустить Лагардера во Францию. Сам принц должен был нагнать их на другой день с испанским корпусом, направлявшимся в Фонтарабию.
Из последних сил колдунья добралась до развалин и нырнула туда. Она думала, что спасена.
Но молодые развратники спешились, кинули поводья своих коней Ориолю и бросились за ней, словно гончие за волчицей.
– Фот она! Тершу! – торжествующе крикнул барон фон Бац.
У девушки не было сил сопротивляться: она билась в железных руках, словно в тисках.
– Какого дьявола! И я держу! – воскликнул вдруг Таранн. В самом деле – и у него в руках была пленница. Носе и Монтобер, бежавшие следом, также кого-то поймали. Кругом замелькали белые пятна; женщины вскочили и заметались по траве. Лица наших дворян-финансистов вытянулись от изумления.
– Куда там оргиям регента! – расхохотался Носе. – Похоже, мы помешали славной забаве! Но где же мужчины?
Переловить всех женщин было невозможно. Стая уже поднялась и с жалобными криками собралась лететь прочь.
– Стой! – крикнул Носе колдуньям. – Кто попробует бежать, ту проткну насквозь!
Угроза заставила ведьм остановиться. Впрочем, они уже поняли, что гонялись за ними не полицейские и даже вообще не испанцы. «Может, они еще и выручат нас?» – думали женщины.
Носе обратился с расспросами к прелестной стройной девушке. В бледном свете луны, заливавшем ее смуглое тело, она была подобна прекрасной таинственной статуе.
– Преследовать надо не нас, – проговорила красавица, – а тех, кто там, – указала она рукой на север, – убивает наших братьев и сестер! Если вы мужчины – накажите их, а мы отблагодарим вас за это!
Она отлично видела, какое вожделение горит в глазах у этих людей…
– О чем ты толкуешь? – удивился Монтобер.
– Мы убежали, потому что в наше убежище ворвались четыре человека – нет, четыре демона со шпагами! – и напали на нас. Они обидели нас, и нам пришлось спасаться без одежды; они перебили всех наших мужчин, а у тех даже не было оружия, чтобы защититься. Если вы не заодно с ними – заступитесь за нас!
– Что ж, это будет справедливо, – кивнул Таранн. – Но скажи: отчего на вас напали среди ночи – и кто напал?
– Я не знаю. Быть может, это объяснил бы вам наш любимый вождь, но он лежит на земле с ужасной раной во лбу.
– Во лбу? – с тревогой переспросил Таранн.
– Да, его поразили шпагой вот сюда, между глаз.
Она дотронулась пальцем до собственного лба, показывая, куда был нанесен удар, прикончивший короля чародеев. Люди Гонзага в ужасе переглянулись.
– Удар шпагой в лоб! – воскликнул Носе. – Сомнений нет, господа: это Лагардер!
XII. ВТОРОЙ ШАБАШ
Девять месяцев в году в Испании стоят дивные ночи. В чистом небе мерцают яркие звезды; серебристые отблески лунного света пляшут на ажурной кладке соборов и мавританских дворцов – шедевров, которые издали кажутся монолитными громадами, а вблизи – пеной каменных кружев.
Поэтому прохладная ночь испанцам милее, чем палящий полдень. До самой полуночи бродят по улицам влюбленные парочки – улыбаются, болтают, целуются, выбирая уголки поукромней…
Но в Козлином Доле бледный лунный свет заливал картину страшной бойни. Вид нечестивого шабаша заставил Лагардера забыть о жалости: шевалье полагал, что, истребляя дьяволопоклонников и омывая кровью этот оскверненный уголок земли, он творит высшее правосудие.
Из тридцати чародеев, которые совершали недавно отвратительные обряды, в живых теперь осталось лишь пятеро. Лагардер и его товарищи гонялись за колдунами по ущелью.
Трудно представить себе эту странную погоню – разве что вспомнить времена Древнего Рима, гладиаторские бои, христиан, терзаемых зверями… Страшней всего было почти полное безмолвие – только зычные возгласы Кокардаса, многократно повторенные эхом, нарушали жуткую тишину.
Гасконец был вне себя. Ко всем своим прочим преступлениям злодеи еще и ловко уклонялись от его рапиры, и частенько она лишь рассекала воздух.
Но вот остался последний… Вскоре Лагардер прикончил и этого тем же ударом, что и самого первого – короля Мигеля Гойбурна.
Бой был закончен, поруганные святыни отомщены! Лагардер и его друзья могли теперь оставить стервятникам это нечистое место, ставшее свалкой падали.
Шевалье уже собирался покинуть ущелье и даже вложил шпагу в ножны, но вдруг, потрясенный, вскрикнул: на вершине той скалы, где был проход, появилось несколько обнаженных женщин, а с ними – пятеро мужчин в плащах! Мужчины с угрожающим видом обнажили клинки.
Повесы из банды Гонзага готовы были поверить всему, что наговорили им ведьмы. Но хотя Анри был их смертельным врагом, они прекрасно знали: Лагардер не способен без причины напасть на безоружных мужчин и учинить насилие над женщинами.
Верные слуги принца сразу заподозрили недоброе: им вовсе не хотелось, чтобы красотки их одурачили! Но если испанкам действительно грозит опасность, то было бы славно и защитить их, и получить обещанную награду!
Итак, они потребовали, чтобы колдуньи отправились в Козлиный Дол вместе с ними, решив вести туда женщин если не добром, так силой.
Впрочем, внимание Лагардера привлекло не только появление пятерых дворян, но и другая, куда более грозная, опасность.
Над самой головой Паспуаля ведьмы выломали из скалы огромную глыбу. Изогнувшись и напрягая все силы, они толкали ее к краю обрыва. Еще секунда – и глыба рухнет вниз, раздавит нормандца и перегородит единственный выход из ущелья!
А Паспуаль даже не подозревал, что над ним нависла смертельная опасность. Кокардас, баск и Лагардер, оцепенев от ужаса, смотрели на своего товарища.
Что же затем произошло? Случайность? Или сам Господь Бог не допустил гибели этого человека, защищавшего от поругания святую веру? Паспуаль так и не смог потом ничего объяснить – ведь он действовал не по собственному разумению, а лишь повиновался приказам Лагардера, приказы же Лагардера, как и Господню волю, Паспуаль не подвергал сомнениям никогда.
Нет, он никак не мог умереть в этот день! Любвеобильному бретеру было бы слишком тяжко пасть от рук женщин и уйти в мир иной с мыслью, что многие из этих созданий – отнюдь не ангелы…
В том самом месте, где начиналась тропка, в скале темнела довольно глубокая ниша, в которой мог усесться человек.
Паспуаль устал и решил передохнуть. В этом желании не было ничего особенного, однако его хватило, чтобы спасти нормандцу жизнь.
Внезапно раздался страшный грохот, словно треснула гора. Каменные осколки оцарапали Паспуалю лицо и руки.
Как всегда бывает в таких случаях, он сам не заметил, как вскочил, словно подброшенный пружиной. В несколько стремительных прыжков он очутился рядом с товарищами, даже не осознав, какой опасности избежал.
Кокардас крепко обнял и расцеловал приятеля:
– Все в порядке, голубь ты мой лысый! Ну и повезло же тебе, ну и повезло! А я уж думал, твоя песенка спета!
– А что случилось?
– Дружок! Да ты только взгляни туда!
Глыба, которую столкнули колдуньи, увлекла за собой и другие камни, а женщины вместе с французами продолжали сбрасывать вниз валун за валуном. Путь из ущелья был перекрыт. Козлиный Дол стал темницей, а то и гробницей.
Но Лагардер лишь пожал плечами:
– Пустяки, бабские штучки! Скалы здесь невысокие, мы вполне сумеем вскарабкаться по ним. Подождем, пока наши противники сами к нам не спустятся.
Анри спокойно уселся у костра, на котором кипел котел с маслом. Пламя бросало мрачные отсветы на мертвые тела; но они не интересовали шевалье. Он внимательно всматривался в силуэты людей, стоявших на скале. Те, видно, решили, что замуровали его здесь навеки.