– Но на титульном листе таких сведений не было.
– Значит, сделай установку и укажи в квадратных скобках. Дальше – воспоминания великого князя Александра Михайловича, тысяча девятьсот девяносто девятого года издания. Почему ты включаешь в базу именно это издание, а не какое-то другое? Мемуары великого князя переиздавались. Такие вещи следует мотивировать…
Еще совсем недавно, а именно накануне своего невероятного путешествия, Маргарита с душевным трепетом прислушивалась бы к тому, что говорит ей более опытная сотрудница, и страдала бы от сознания собственного несовершенства, раздражающего всех вокруг.
Горынская всегда беспокоилась о том, что о ней думают другие, и потому ее обычно обходили при повышениях, распределении премий, наград и льгот, а начальство вообще воспринимало ее как предмет библиотечной обстановки с инвентарным номером на боку, вроде ходячего каталожного шкафчика (причинно-следственные связи – дело удивительное!).
Но теперь ей почему-то захотелось стать похожей на тех, кто ни в грош не ставит мнение окружающих и культивирует в себе чувства, определяемые емким неологизмом «пофигизм». Жить, не мучаясь бесконечными сомнениями, правильно ли поступаешь, и при этом получать огромное удовольствие от жизни – ну разве это не здорово?
А разбор полетов между тем продолжался. Претензии Веры Петровны были бесконечными. Почему воспоминания Андрея Белого «На рубеже столетий» приведены в мичиганском издании, а не в одном из тех, что позже выходили в России? Почему название «Русский зарубежный архив» в пражском издании 1938 года дано в аббревиатуре? Почему в аннотации к работе Бобрищева-Пушкина (смотри фразу: «Убийство депутата думы Герценштейна») не указаны инициалы Герценштейна?
Маргарита, глядя на азартно припавшую к экрану монитора Петровну, с неожиданной злостью подумала: ну сколько можно заниматься придирками? Чтоб тебя скрючило у этой базы, зануда!
– Ой! – тут же закричала Вера Петровна, буквально сжимаясь в комок. – Ой, боль какая!
– Что с вами, Верочка Петровна? – испугалась Маргоша.
– Ой! – голосила Петровна. – Ой, в спину вступило. Больно, аж дышать не могу!
Маргарите тоже стало плохо, но это была не физическая боль, а скорее душевная. Неужели это тоже сделала она сама? Неужели в ней скопилось столько злобы, что она может силой мысли причинить человеку боль? Мало ли что сорвется с языка, а тем более промелькнет в голове? Она вовсе не хотела причинять вред своей сотруднице!
– Потерпите, потерпите немного, – стала она уговаривать Веру Петровну, обессиленно павшую грудью на стол. – Сейчас я вам помогу…
– Да как ты мне поможешь? – не поверила стенающая Петровна. – Никто мне помочь не в силах! Наверное, радикулит разыгрался… Ой, кошмар, как будто кинжал в спину воткнули.
Маргарита провела руками вдоль позвоночника скрючившейся от боли сотрудницы, повторяя:
– Я хочу, чтобы боль ушла!
Вера Петровна боялась вздохнуть и даже не уловила тот момент, когда боль и вправду прекратилась… Это казалось невероятным.
– Ну как? – осторожно поинтересовалась Маргоша.
– Не знаю, как ты это сделала, но уже почти не болит, – призналась Петровна. – У тебя, Маргоша, может, паранормальные способности открылись?
– А чего это вы тут делаете? – В дверь всунулись очки, сидевшие на любопытном носу Жени Мищенко. – Почему вы, Вера Петровна, на стол прилегли?
– Ой, Женечка, меня радикулит скрутил, чуть не померла, – зачастила Петровна. – А Маргоша какими-то пассами сняла боль в один миг. Я говорю – у нее способности целительницы открылись. Не поверила бы, если б на себе не испытала. Может, она у нас экстрасенс? Нам ведь свой экстрасенс нужен!
– Экстрасекс нам всем нужен, девочки, а не экстрасенс! – бросила Женя и подумала про себя: у Горынской-то, поди, с экстрасексом все в порядке, как и с экстра-классом, вот у нее всякие способности и открываются! Но таких принцев, как Лунин, на всех не хватает, и наши паранормальные способности без любви и ласки засыхают на корню…
Но вслух говорить об этом тактичная Женя себе никогда не позволяла.
ГЛАВА 35
Весь масштаб неприятностей, связанных с исчезновением Маргариты, не смогли реально оценить даже три ведьмы, обладающие незаурядным житейским опытом.
Но постепенно им стало очевидно, что Горынской в Арконе нет, возвращаться она, похоже, не собирается, и вся ее брошенная на произвол судьбы свита из дорогих гостей мгновенно превратилась в нежелательных иностранцев. Гостеприимный Вышата пока не выкинул их из своего дома, тем более что с Зоей у боярина установилась большая дружба. Но положение самого боярина день ото дня делалось все более шатким…