К ее услугам оказались большой медный таз, кувшин с теплой водой, холщовое полотенце и неплохой выбор нарядов, виденных прежде московской феей лишь в голливудских фильмах на темы раннего Средневековья. Маргарита выбрала зеленое платье, украшенное золотой сеткой, и высокий остроконечный колпак с вуалью – на картинках, иллюстрирующих сказки Перро или братьев Гримм, феи обычно изображались в подобных уборах.
Что и говорить, убор наводил на мысль, что даме на голову водрузили большой рожок мороженого (но ведь наводил он на эту мысль только тех, кто имел привычку потреблять вафельные рожки, а таких в здешнем королевстве, надо думать, немного).
Перед тем как облачиться в платье, пришлось еще нацепить на себя множество разнообразных предметов, назначение которых было не совсем понятным, а зеленое платье оказалось уже последним слоем, как верхние листы на кочане капусты. Маргоша, привыкнув, что под платьем не бывает почти ничего, кроме самой Маргоши (ну и еще кое-какие незначительные мелочи чисто функционального характера), наверное, и не справилась бы со средневековым нарядом без помощи и консультаций служанок. Любезные женщины к тому же помогли ей уложить соответствующим манером волосы, и фея из нее в конце концов получилась хоть куда.
Не успели служанки водрузить высокий колпак на затейливую прическу, украшенную вплетенными жемчужинами и золотыми нитями, как Маргариту оглушил ужасающий рев множества труб и дудок.
– Обеденный час близок, – сообщили служанки. – Слышите, ваша светлость, это трубят сигнал на обед! За трапезой вы будете представлены королю…
За стенами замка уже темнело, на лестнице, освещенной лишь одним криво торчащим из железного гнезда факелом, было, мягко говоря, сумрачно, но Маргоше удалось преодолеть все ступеньки, не расквасив себе носа.
Во-первых, ей помогали любезные служанки, хорошо знавшие каждую выбоину па ступеньках, а во-вторых, у нее был кое-какой опыт: в доме, где Маргоша жила до того, как бабушка оставила ей престижную квартиру в Гагаринском переулке, регулярно не горели лампочки в подъезде, и преодолевать восемь ступенек от входной двери к лифту приходилось примерно в таких же условиях.
Вскоре перед ней забрезжил свет (казавшийся ярким только после погруженной во тьму лестницы), распахнулись двери, и чей-то голос торжественно объявил:
– Высокочтимая фея Маргарита из рода чародеев Хорнов!
На Маргариту устремилось множество взглядов. Оказавшись объектом всеобщего внимания, она, как обычно, почувствовала себя не в своей тарелке. Но к ней уже спешил, поднявшись из-за стола, стоявшего на высоком помосте, седовласый человек в усеянной звездами мантии.
– Леди Маргарита, я счастлив приветствовать вас под сводами моего замка!
Это и был король Мерлин Пятый. Он чем-то смахивал на Шопа Коннери, но, естественно, не в роли Бонда, а в роли короля Артура. Кинематографический камелотский стиль, во всяком случае, чувствовался.
Маргарита несколько опешила, но ее вывел из растерянности знакомый шепот Вальки, донесшийся откуда-то из-за спины:
– Поклон, поклон! Маргошка, дура, поклонись королю! Никаких благородных манер у тебя нету, леди, блин!
Маргоша, вызвав в памяти образы дам из виденных когда-либо «костюмных» фильмов – госпожи Бонасье, леди Гвиневеры, Маргариты Валуа, – попыталась изобразить поклон вроде тех, которыми эти дамы приветствовали высокородных лиц…
Конечно, на экране воплощали дам из разных исторических эпох Маргошины современницы, обученные старинным поклонам в театральных училищах. Во всяком случае, когда Маргарита сделала перед королем подобный реверанс, по залу пронесся восхищенный шепот – здесь подобные проявления грации были редкостью.
– Вашу руку, фея Маргарита! – восторженно произнес король. – Позвольте сопроводить вас к столу.
Просторный зал, освещенный закрепленными по стенам факелами, был полон народа – кроме установленного на высоком помосте королевского места для вкушения пищи все остальное пространство занимал огромный изогнутый стол подковообразной формы, за которым расселось множество гостей. В торце зала сидели музыканты, а вдоль стен стояли слуги и пажи, в чьи обязанности входило прислуживать гостям за столом…
Король уделял «московской фее» особое внимание, не в пример другим гостям, но все же, будучи хозяином пиршества, иногда вынужден был отвлекаться, и тогда вниманием Маргариты завладевала другая дама, жаждавшая поведать об испытаниях, которые ей недавно довелось пережить.
– Я до сих пор не могу оправиться после мучений, перенесенных в замке этого изверга Триамонда, – трещала она без умолку. – О, каким изощренным пыткам подвергал меня этот коварный деспот! Он держал меня взаперти и при этом искушал самыми сладостными видениями и сулил несметные сокровища в обмен на мою добродетель…