Мне никак нельзя было отказаться от его предложения, хоть путешествия этого я отчасти побаивался, поскольку земли эти были пока мало изведаны, а население их слыло коварным, да и выгод это путешествие мне особенно не сулило, ибо до сих пор мне удалось сколотить всего лишь сто крузадо собственных денег. Но в конце концов я сел на корабль вместе с мусульманином, который вез товары.
Штурман провел нас из Малакки в порт Суротилау, который расположен на побережье королевства Ару {65}, после чего мы пошли вдоль Суматры в сторону Внутреннего моря вплоть до реки под названием Хикандуре. И, следуя тем же курсом еще пять дней, прибыли в прекрасный залив под названием Миньятолей в девяти легуа от королевства Педир, лежащего на широте одиннадцати градусов {66}. Оттуда мы пошли вдоль оконечности острова, ширина которого в этом месте составляет не больше двадцати трех легуа, пока на противоположной стороне не увидели море. И, проплыв по нему четыре дня с попутным ветром, стали на якорь в небольшой реке под названием Гуатеанжин {67}, имеющей глубину семь брас {68}, по которой продвинулись в глубь страны на шесть легуа. Сквозь заросли деревьев мне довелось увидеть великое множество змей и зверей столь удивительной величины и диковинного вида, что я весьма опасаюсь рассказывать о них, по крайней мере, людям, которые мало видели свет, ибо они, именно потому, что мало что видели, имеют обыкновение не верить тому многому, что видели другие.
Повсюду в этой реке, которая не была особенно широкой, кишело огромное количество ящериц, коих более справедливо было бы назвать драконами {69}, поскольку некоторые из них доходили размером до самой большой алмадии; спины у них были покрыты выступами наподобие раковин, а пасти были более двух пядей; они отличаются большой дерзостью и бесстрашием, и если верить местным жителям, зачастую нападают на большие алмадии, если на них не больше трех или четырех негров, разбивают их хвостом и пожирают по очереди людей, не раздирая их на части, а проглатывая целиком.
Видели мы здесь и весьма необычных и странного вида животных, которых туземцы называют какесейтанами, размером с большую утку; они совершенно черные, с чешуей и колючим гребнем на спине, каждая игла которого размером с писчее перо, с крыльями, как у летучей мыши, шеей змеи, рогом на голове, напоминающим петушиную шпору, и с очень длинным хвостом в черных и зеленых пятнах, как у ящериц в нашей стране. Эти животные, полет которых похож на прыжок, охотятся на обезьян и других зверей, коими они питаются.
Видели мы также великое множество змей с капюшонами, толщиной с человеческое бедро и столь ядовитых, что, по свидетельству негров, стоит только слюне этих гадов попасть на живое существо, как оно тотчас падает мертвым на землю, и никакое противоядие уже не в силах ему помочь. Мы видели еще других змей, уже без капюшона и не столь ядовитых, но гораздо более длинных и толстых, с головой размером с телячью. Про них нам рассказывали, что они хищники и охотятся следующим образом: они взбираются на верхушку какого-нибудь дерева в лесу, которые в изобилии покрывают эту землю, и, зацепившись концом хвоста за ветку, но не отпуская ее, свисают с нее, спрятав голову в кусты подлеска и прижав ухо к земле. Таким образом они в ночной тишине слышат всякий шум и, если мимо них пройдет бык, кабан, олень или какое-либо другое животное, захватывают его в пасть и, во что бы ни вцепились их зубы, подтягивают к себе наверх, так что нет живого существа, которое могло бы их избежать.
И, наконец, мы здесь видели большое количество бурых и черных обезьян размером с большую собаку наших пастухов; обезьян этих негры боятся гораздо больше всех прочих животных, ибо они нападают с такой смелостью, что никто не может с ними сладить.
Глава XV
О том, что произошло со мной в Панажу у короля батов, прежде чем он отправился в поход на Ашен
Поднявшись по этой реке семь или восемь легуа, мы прибыли в небольшое селение под названием Баторрендан, что на нашем языке значит «жареный камень», в четверти легуа от города Панажу, где в это время король батов готовился к походу на Ашен. Как только он узнал, что я везу ему подарок и письмо от коменданта Малакки, он приказал меня встретить шабандару {70}, главному военачальнику. Последний на семи ланчарах и двенадцати баланах пришел за мной в тот порт, где я стал на якорь, и перевез меня под великий грохот барабанов, звон колоколов и крики толпы до пристани города под названием Кампалатор; здесь ожидал меня бендара, губернатор королевства, с целой свитой оуробалонов и амборражей {71}, то есть самых знатных из придворных, однако большинство их или даже почти все были весьма бедны, если судить по внешности их и по одежде, из чего я заключил, что страна эта не столь богата, как считали в Малакке.
Когда я прибыл во дворец короля, я прошел сначала в первый двор и там у входа во второй увидел пожилую женщину, окруженную людьми, гораздо более благородными и лучше одетыми, чем те, кто меня сопровождали. Эта старуха подала мне знак рукой, как бы приглашая пойти, и с печальным и суровым видом произнесла:
— Твой приезд, человек из Малакки, в страну короля, моего повелители, столь же желанен ему, как дождь в засуху нашим рисовым полям. Входи уверенно и ничего не бойся, ибо мы уже все по милости господа уподобились вам и уповаем на него так же, как и вы, до последнего вздоха вселенной.
Пройдя во внутренность дворца, где находился король, я оказал ему знаки почтения, трижды преклонив колено, после чего передал ему привезенные мною письма и подарок. Принимая их, он изъявил большую радость и спросил меня о цели моего приезда.
На это я ответил согласно указаниям, которые мне были даны, что прибыл я для того, чтобы служить его величеству в предпринимаемом им походе и собственными глазами увидеть город Ашен и его укрепления, а также узнать, сколько брас глубины имеет река и могут ли войти в нее большие корабли и галионы, ибо комендант Малакки решил, дождавшись подкреплений из Индии, прийти на помощь его величеству, чтобы предать в его руки злодея Ашенца. Все это бедный король, поскольку сказанное соответствовало его желаниям, принял за чистую монету и, поднявшись с помоста или трибуны, на которой он сидел, встал на колени перед черепом коровы с позолоченными рогами, лежавшим на чем-то вроде полки для тарелок или кувшинов и украшенным множеством душистых трав, и, протянув к нему руки, произнес, почти плача:
— Ты, что, подобно матери, кормящей своего дитятю, питаешь всех тех, кто жаждет твоего молока, хоть и не понуждает тебя к этому материнская природа, ибо неведомы тебе ни плотское совокупление, ни труды и муки, кои приходится испытывать тем, от которых мы все рождены, молю тебя от всего сердца: на тех солнечных лугах, где великая плата и вознаграждение, которую ты получаешь за свои благодеяния, вселяют в тебя радость, что ты их совершила, сделай так, чтобы не лишился я расположения этого доброго коменданта и он осуществил свое намерение, о котором я ныне услышал.
На что все его приближенные, воздев трижды руки, прокричали:
— Pachi Parautinacor! — что значит: «Увидеть это и тут же умереть!»
После этого все погрузились в грустное молчание, а король повернулся ко мне и, утирая слезы, исторгнутые из его глаз горячей молитвой, подробно стал расспрашивать меня об Индии и Малакке. Затем он отпустил меня с милостивыми речами, обещая хороший сбыт товарам, которые мусульманин привез от коменданта, — а мне это было всего важней.
Все то время, что я здесь провел, король был поглощен подготовкой к походу на Ашен и не занимался ничем, кроме того, что имело отношение к этому предприятию. Поэтому через девять дней после моего прибытия в Панажу, столицу этого Батского королевства, он отправился за пять легуа в некое место, называемое Турбан, где его ожидала большая часть его людей. Туда он прибыл за час до захода солнца, без какого-либо шума или громкого ликования из-за траура по трем его сыновьям, скорбь о которых всегда была написана на его лице.