После того как меня возвели в звание пэра, я, к собственному своему изумлению, стал задумываться о том, каким должен быть мой герб. Впервые такая мысль пришла мне в голову больше двадцати лет назад, когда я получил швейцарское гражданство; в ратуше маленького городка Гренхена, расположенного в живописнейшем кантоне Золотурн (это моя “официальная” община), выставлены гербы всей городской, так сказать, “знати”, всех самых уважаемых семейств, причем родословная некоторых насчитывает семь-восемь веков, хотя они решительно ничем не отличаются от остальных трудолюбивых жителей города. Мысль о гербе привела меня в восторг, я был готов исполнить все, что потребуется, но как-то так случилось, что годы шли, а идея все не находила воплощения. Потом меня возвели в звание пэра, и вот уже почти год я обдумываю, каким должен быть мой герб. Герольдмейстер обсуждал со мной мои интересы и увлечения, предлагал для них разнообразные символы: сначала, конечно, шла музыка, потом йога, лебеди, американские индейцы, цыгане! После двух-трех неудачных попыток задача составить для меня достойный герб была возложена на моего доброго друга Майфэнви Павелич — замечательную канадскую художницу, мой портрет ее кисти висит в Национальной портретной галерее.
Она не имела ни малейшего понятия о детально разработанном своде правил для составления гербов. Нужно было выбрать двух птиц-защитниц; орлов я решительно отверг, равно как и других хищных птиц; я охотно взял бы лебедей или, на худой конец, уток, но правила это запрещают; в конце концов, остановились на двух довольно неприветливых фениксах. На поле щита изображены головка скрипки, струны и подставка, две руки, держащие земной шар, — символ благоговения перед жизнью; деревянный плуг — эмблема Гренхена; пестрый цыганский флаг на колесах — в высшей степени современный символ движения, и иудейский семисвечник. В качестве девиза выбрали “Знание, понимание, мудрость” на древнееврейском — три качества, столь высоко ценимые моими предками-хасидами, а также “Вера, надежда, милосердие” тоже на древнееврейском, моем родном языке. Одна копия герба висит в ратуше Гренхена, другая, после соответствующего утверждения, будет красоваться в Лондоне, в палате лордов. И пусть лорды сами винят себя за то, что пригласили в свое высокое собрание бродячего скрипача.
Заключение
Недавно во время ежедневной утренней встречи в моей школе в Суррее, где я люблю иногда о чем-нибудь рассказать ученикам, меня поразил глубокий интерес, который вызвали у них несколько сказанных мною слов о религии. Я и подумать не мог, что дети так живо откликнутся. Наша школа лишена религиозного уклона, это сознательная установка — ведь дети у нас разных вероисповеданий, из разных семей; те, кому хочется посещать службу, естественно, вольны посещать ее по своему выбору раз в неделю. Но каждое утро, прежде чем начать занятия, мы концентрируемся на трех элементах, которые я считаю основополагающими для присутствия на службе и для молитвы; эти три элемента суть пение, текст, заставляющий работать мысль, и погруженность в молчание. В то утро я коротко рассказал детям о происхождении верований, о загадочной последовательности рождения и смерти, вызывающей вопросы, на которые мы никогда не получим ответа, хотя люди всю историю своего существования задают их с помощью ритуалов и символов. Я объяснил детям, как неодолима и всеобъемлюща наша потребность верить в то, что жизнь имеет смысл и не кончается после смерти, и как важна роль религии, утешающей нас после смерти дорогих нам людей.
Волнение, которое охватило учащихся после моих слов, неожиданно обнаружило глубину внутренней жизни детей. Как я уже говорил, я не принадлежу какой-то одной религии, но с глубоким уважением отношусь ко всем великим религиозным учениям мира. В 1989 году меня попросили обратиться к студентам католического университета Луве, я начал готовить выступление и вдруг обнаружил, что пишу молитву собственного сочинения, на свой особый лад. Бог в ней не упоминается, в ней выражены мои стремления и убеждения с той искренностью, какая мне доступна. Молитва эта помещена в конце книги.
Рано или поздно все, что родилось, умирает. Иногда я завидую жителям пустынь, у которых все происходит так просто: они завертывают труп в белую ткань и оставляют среди песков — звери и палящее солнце сделают свое дело. Я выразил в завещании свои пожелания по этому поводу, событие представляется мне в виде веселого пикника на берегу реки. Мне отвратительна сама мысль о гробе, церкви, огне, каменных плитах, памятниках и церемониях. Хочется как можно быстрее воссоединиться с источником жизни под звуки народной музыки и танцы. Если так уж необходимо произносить какие-то слова, пусть их скажут люди, которые хорошо меня знали. Суету и расходы надо свести к минимуму, сэкономленные деньги отдать непосредственно моим школам. Вернуться в землю, под дерево или в реку — таков мой выбор.