Вдруг показалась смуглая рука, державшая мокрую тряпку, и круговыми движениями стала протирать каменный пол. Из-за кресла по-лягушачьи выполз наш уборщик. Я не знаю, сидел ли он там, притаившись, все время или пробрался только сейчас, воспользовавшись минутой моей задумчивости. Хлопая сандалиями, он подполз к тахте. Долго смотрел на меня, демонстрируя свою заботу о порядке, а потом с мольбою сложил ладони и произнес гортанным голосом:
— Саб, я не разбойник! Я не дакойта!
Он беспомощно крутил бритой головой. С темени ему на ухо спадала скрученная прядь волос, за которую Шива должен вытянуть его после смерти из пучины.
Уборщик не знал английского, а я не знал урду — его родного языка. Поэтому мне нужен был переводчик. В разговорах, если это не были простые распоряжения, которые он понимал по жестам, нашим посредником был повар Делу.
— Саб, саб, — твердил уборщик, показывая в сторону кухни, — Делу плохой человек, очень плохой.
Услыхав в коридоре энергичные шаги моей жены, он съежился и, машинально протирая пол, на корточках потащился в угол.
Жена ворвалась вместе с волной горячего воздуха, высокая, с грозной морщинкой меж бровей.
— Прошу тебя, не ложись сейчас… Ты должен навести порядок. Sweeper бросился сегодня на повара, свалил его с велосипеда и ударил по голове… Повар просит, чтобы мы его прогнали, и даже привел с рынка нового уборщика…
— Ширвени смирный недотепа, должно быть, повар здорово допек его, если он так оживился.
— Тогда я прошу тебя, уволь обоих, и пусть хоть когда-нибудь в доме наступит покой.
— А разве этого нельзя сделать завтра?
— Нет. Ты уходишь на работу — и ничто тебя не касается. А я целыми днями должна терпеть их ссоры. Уже неделя, как они ругаются, а работа стоит. Ну, вставай же…
Понимая, что отсрочки мне не выторговать, я велел уборщику привести повара, а сам с отчаянной энергией стал натягивать брюки. И сразу же сделался мокрым.
— Скажи, что между ними произошло?
— Откуда я могу знать? Для того ты и мужчина, чтобы в этом разобраться.
Я тяжело вздохнул. Конечно, бывают в жизни минуты, когда надо быть мужчиной.
Они уже стояли у стены. Высокий худой повар в рубашке, выпущенной на белые закатанные штаны, бритый уборщик, глядящий исподлобья, и шустрый паренек, слуга австралийцев, которого я позвал в качестве переводчика.
— Саб, — прочувствованно начал Делу, и его глаза наполнились слезами, — этот бандит напал на меня, избил и сломал мне два ребра…
Он приподнял рубаху, выпятил живот, измазанный фиолетовым дезинфекционным раствором, и показал грудь, заклеенную крест-накрест широкой лентой пластыря.
— Но ведь ты сам нашел его и даже утверждал, что он твой родственник?
— Я ошибся, саб. Это дакойта. Саб, ты нам отец и мать, будь справедлив и выгони его.
— За что же он избил тебя?
— Он сломал мне два ребра. Если я пожалуюсь в полицию, то его посадят в тюрьму. Он не хочет отдать мне деньги…
— Откуда ты знаешь, что у тебя сломаны ребра?
— Так сказал санитар, который делал мне перевязку. Он даже дал мне справку для суда на английском…
— Покажи-ка…
— Она пока осталась у него. Он хочет за нее пять рупий, а зачем я буду ему платить? Если саб отругает уборщика, то он и без полиции отдаст мне деньги…
— Сколько он тебе должен?
— Много, сто двадцать пять рупий.
Шустрый мальчик все время шепотом переводил наш разговор уборщику, который то и дело срывался с места, готовый разразиться потоком слов, но мальчик удерживал его, хватая за рукав.
Моя жена в это время вязала, давая тем самым понять, что вся эта история ее совершенно не касается.
— Ну, Ширвени, почему ты не отдаешь деньги Делу?
— Саб, я уже дал ему сорок пять рупий… А ему все мало. У меня семья в селе, им тоже надо на хлеб.
— Если ты брал взаймы, то должен отдать.
— Я брал взаймы? Это он у меня брал. Я знаю, место тут хорошее, работы немного, но я должен посылать деньги семье. А он все у меня забирает. Говорит: «Еда есть, так что же ты огорчаешься?»
— Делу, ты брал деньги у уборщика?
— Саб, здесь очень хорошее место. Ему хватит того, что он зарабатывает помимо жалования. Ведь он каждую неделю приходит к мэмсаб за новой пачкой порошка, за мылом и метлами, а чистит одним песком… Каждый раз он показывает одну и ту же нераспакованную пачку, как будто купил ее…
— Делу, я спрашиваю, ты брал у него деньги?
— Саб, у нас такой обычай. Получил работу — заплати за то, что тебя ввели в дом. Если он не будет мне платить каждый месяц по десяти рупий, то он не заслуживает того, чтобы работать здесь.