— Влипли, — коротко резюмировал он.
— Интересно, что последует дальше?
Ночью мне снились беспокойные сны, но это можно было приписать последствиям обильного ужина.
Рано утром на помосте застучали босые ноги, и лодка поплыла по каналу в сторону озера. Я засыпал и просыпался. Шумела вода в шлюзах, потом мерно плескал шест и шлепали чьи-то ноги. Мы величаво плыли вдоль берега. Проходя мимо моего окна, сплавщик замедлял шаги и, приподнимаясь на цыпочки, заглядывал в спальню, будто ожидал, что в течение ночи я размножился. Под шум плещущей о борт воды я заснул.
Разбудили меня гортанные крики. В голосах звучал гнев, раздавались проклятия. О воду шлепали весла. Я сорвался с постели, мигом натянул штаны и выскочил на помост. Рысек уже стоял там и восхищенно смотрел на происходящее. По озеру навстречу друг другу двигались две плоскодонки, узкие и неустойчивые. На носу сидели на корточках гребцы и размахивали кулаками. Они орудовали веслами, как наездники пиками, обливая друг друга водой.
— Ведь это же поединок! У этих горцев есть темперамент! — бормотал я, видя, как они лупили друг друга, даже спины гудели.
Вокруг дерущихся собиралось все больше лодок, которые выплывали из-за полога плакучих ив. Наконец одному забияке ловким рывком удалось плеснуть водой в глаза противнику, вдобавок он наградил его ударом весла по шее и столкнул с лодки. Тот ухватился за борт. Просторная одежда из овчины, нечто вроде блузы с широкими рукавами, распласталась по поверхности воды и, постепенно намокая, тянула беднягу на дно.
Рыбаки разъезжались, продолжая обсуждать событие.
— Из-за чего они подрались? — спросил я нашего гребца.
— Он украл у него грядку плавучего огорода и привязал ее к своей делянке… В этих огородах наше богатство. Теперь, после сбора урожая, их стерегут меньше, ночью грядку можно увести.
Всю середину озера занимали искусственные острова и плавучие огороды. На решетке из дерева и узловатых корневищ водяных растений уложены пласты торфа. К ним подплывают на лодках и сажают рассаду. Пропалывают тоже с лодок, раздвигая плавучие грядки. Поливать не нужно, озеро само их питает.
Только теперь нас поразила прелесть этого места. В шапках первого снега сияли горы, и среди темной сочной зелени белели дворцы, а на воде стояли плавучие домики. От холодных порывов ветра вздымались цветные маркизы, тенты и оборки в розовую и голубую полоску. По небу и по озеру плыли изменчивые облака.
— Мне здесь начинает нравиться.
— Вечер еще не наступил, — предостерег меня Рысек.
Как только я побрился, мы сели завтракать. Нам подали ломтики гусятины от ужина. Повар объяснял, что гости появились неожиданно, магазины плохо обеспечены, да и сезон уже кончился. Не было даже традиционных кукурузных лепешек. Не успел я разложить на коленях салфетку, как послышался шум и показалось одутловатое лицо краснобородого.
Он снял туфли с задранными носами и в одних носках вошел в столовую, давая тем самым понять, что это не его, а наш дом.
Господин Ласоон расспросил нас, как мы спали, обратил внимание на красоту ландшафта и мимоходом вспомнил о поединке на лодках, как будто он инсценировал его специально для нашего развлечения. Потом стал говорить об известной на весь мир кашмирской шерсти. Ласоон привез с собой целую коллекцию образцов. Он щупал их, мял, грыз зубами, разбрасывал радугой.
— Пусть господин выберет, господин ничего не должен платить, — дружески советовал он. — Рекомендую вам этот ржавый цвет, получится прекрасный пиджак, а к нему пара брюк из серой фланели… Хотя лучше сделать две пары, когда одна отдается в глажку, можно носить другую… Я знаю, у господина много одежды, но если человек привыкнет, если полюбит… А одежду из кашмирских тканей просто нельзя не полюбить!
Оказалось, что в лодке были целые кипы товара. Их разворачивали два парня, стоя на коленях.
— Мы будем здесь недолго, нам не успеют сшить, — пытались мы избавиться от него.
— Портной здесь, со мною. Английская школа. Если он сделает плохо, пусть господин свернет одежду, растопчет и выбросит в озеро, я даром сошью другую. Тут нечего раздумывать, надо заказывать и брать. Ну, я режу купончик, — уговаривал он, захватывая шерсть остриями ножниц.
Я скромный человек. Я только люблю делать приятное другим. Если уж отрежу, то должен сшить. Может, господин заплатит небольшой аванс? Нет, не мне, у меня есть время. Это для ребят — они ведь так наработались — и для старого портного… Вы знаете, он однажды, чтобы услужить клиенту, так спешил, что проглотил иголку. Его кололо, а он все шил и шил, и гарнитур был готов к сроку…