Тем все и кончилось. Я отправился за моим Гуру и неожиданно убедился, что между Унитой и моей женой возникла какая-то симпатия. Я заставал их со спицами в руках над разложенными журналами мод. Увидев меня, они смолкали и ждали, пока я выйду. Им нужно было о многом поговорить друг с другом, и я до сих пор не уверен, не был ли то сговор против меня.
ПОЛИЦИЯ И БОГИ
— Поспешность нужна лишь тогда, когда садишься с парой собутыльников за стол, — бормотал сельский полицейский Ананд Хан, устраиваясь на кровати в тени огромного мангового дерева. В этот летний полдень он лежал, опершись локтем о спинку кровати, и поглядывал на низенькие, слепленные из глины хижины, на широкую разбитую дорогу, ведущую к желтому опустевшему жнивью.
В лучах невидимого солнца оранжевым пятном горело свисавшее с плоской крыши залатанное одеяло. Небо было седым, как пепел костра, на горизонте не видно ни облачка.
Кальян полицейского давно погас. Когда он свесил голову и сильно потянул из мундштука, в медном сосуде фильтра забулькала вода, но на опухших губах он не ощутил ничего, кроме капли жгучего табачного сока. Ему даже лень было сплюнуть. Двумя пальцами правой руки Ананд Хан снял стекавшую слюну и вытер пальцы о ствол дерева.
— Можно и бегать, но добьешься не больше, чем пес, щелкающий зубами, когда он старается схватить кончик собственного хвоста… А можно лежать и всю деревню иметь перед глазами, — вполголоса рассуждал полицейский. Со своего места он видел оба конца дороги, слышал голоса прачек, бивших мокрое белье о колодезный сруб. До него доносился звук ворота и удвоенный эхом смех девушки, перегнувшейся через край колодца.
Под растрескавшейся стеной дома, подогнув ноги, улегся верблюд. С его длинной шеи свисали лохмотья шерсти. Временами по раздутому брюху пробегала судорога, и верблюд нехотя жевал корм, прикрыв веки, по которым ползали рои мух.
— Он мудр, не стоит их прогонять, — подумал полицейский, — сразу же сядут новые…
В скудной тени под кустами клохча бродили тощие куры. Они не обращали внимания на костлявых кузнечиков, которые, треща красными крыльями, срывались с места и исчезали среди засохших стеблей, превращаясь в отломленные веточки. Далеко за домами надрывно кричал впряженный в привод осел с завязанными тряпкой глазами.
— Все спокойно, ничего не случилось, — с облегчением вздохнул полицейский, укладываясь поудобнее на другой бок. Упавшая толстая тростниковая палка с кожаной петлей перевернула его длинную трубку. Зашипел раскаленный пепел, и из медного сосуда полилась вода.
К образовавшейся луже рысью бросились куры. Со злорадной усмешкой полицейский наблюдал, как они пытались напиться и, почувствовав противный вкус табачного настоя, с отвращением отряхивали клювы. Из-за домов вышли два худых сгорбленных крестьянина. На головах у них были свертки с пресными лепешками, в руках топоры. Дхоти высоко подвернуты, совершенно черные от загара ноги еле передвигались.
— Не вернутся до самой ночи, — произнес про себя полицейский, — взяли с собой ужин.
Ананд Хан выждал, пока они подошли ближе, и поманил их рукой.
— Куда идете, соседи?
Высокий крестьянин перестал жевать и выплюнул красный сок бетеля.
— Нарубить дров, — проговорил он, растягивая слова.
Второй молчал, рассеянно смотрел на лежавшего полицейского и потирал ногой о ногу, сгоняя мух, садившихся на царапины от колючек.
— Сейчас? В такую жару? — удивился полицейский.
— Мы тоже не хотели, но нас нанял бабу Прем Лал. Он говорил, что ему это нужно срочно…
— И что он хорошо нам заплатит, — подтвердил второй крестьянин, с торчащими усиками в уголках губ. Он присел на пятки и принялся чистить трубку.
— Сколько?
— По пяти рупий…
Полицейский даже присвистнул от удивления.
— Обещать можно много… А у него-то хоть есть такие деньги?
— Есть. Он показывал, — сказал крестьянин, опираясь на длинную рукоятку блестящего топора.
— Должно быть, он нашел клад или получил наследство от банкира… Что он, будет строиться?
— Нет, ему нужно для погребального костра. В такой просьбе нельзя отказать.
— У него кто-нибудь умер?
— Нет.
— Так, может быть, кто-нибудь собирается?..
— Наверное, нет, потому что он не запрягал волов, а идет с нами пешком… Мы не будем свозить деревья к пруду. Он покажет нам в джунглях, где нужно сложить костер.
— А где это должно быть?
— Мы не знаем. О, вот как раз он идет, пусть бабуджи сам его спросит…