– Плохо. Страдает от боли, впадает из крайности в крайность. Я обидел его, он лег и сразу заснул.
– Неудивительно. Ты правильно сделал, что не стал его будить. Пусть отсыпается. – Он взял сверток для Би, взвесил его на руке и благосклонно улыбнулся. – Эти подарки весят больше, чем те, что достались любому из детей в Оленьем замке. У меня есть прекрасный гонец. Он отправится сегодня же вечером.
– Спасибо, – сказал я, ощутив некоторую неловкость.
Чейд отмахнулся от благодарности и ушел, забрав сверток с собой. А я спустился по потайной лестнице в комнату, где жил ребенком, и закрыл дверь за собой. Для начала я просто постоял, с наслаждением оглядывая обстановку. В комнате появился дорожный сундук, очень добротный, но пыльный и побитый, словно приехал издалека. Он стоял нараспашку, часть вещей была вынута и небрежно брошена на стул. Некоторые обновки щеголяли изобилием пуговиц. Я бегло оглядел содержимое сундука. Кроме нескольких смен одежды по моей мерке, на вид новой, но не чрезмерно, тут было все, что обычно берет с собой мужчина, когда собирается долгое время где-то гостить. Любой, кому вздумается пробраться в мою комнату и порыться в вещах, убедится, что я и впрямь лорд Фелдспар – тут имелись даже платки с монограммами. Сунув один такой в карман, я отправился вниз, чтобы присоединиться к веселью в честь Зимнего праздника в Оленьем замке.
Как же там было здорово! Играла музыка, еда была превосходна, напитки, каких только душа пожелает, лились рекой. Некоторые гости вдыхали дым из крошечных жаровен на столах. Девушки в бальных платьях отчаянно заигрывали с юношами в ярких и непрактичных нарядах. Пуговиц на этих нарядах было немало. И я был далеко не единственным гостем в остроносых туфлях на каблуках. На фоне остальных мой наряд смотрелся очень даже скромно. Новая мода превратила традиционные танцы в настоящее состязание в ловкости, и не всем молодым людям удалось пройти его, устояв на ногах.
За весь вечер я пережил лишь один неприятный момент, когда заметил на другом конце зала Уэба. Не могу описать, как мне удалось почувствовать присутствие придворного мастера Дара. Должно быть, он потянулся ко мне, гадая, почему мое лицо кажется ему таким знакомым, и я ощутил это магическое прикосновение. Я отвернулся и под благовидным предлогом отошел подальше. В тот вечер я Уэба больше не видел.
Я разыскал тех, на кого Чейд просил обратить внимание, и ввязался в их разговоры, притворяясь, что принял на грудь куда больше, чем на самом деле. Я с наслаждением играл роль подвыпившего мелкого лорда, который безудержно хвастается недавно обнаружившимися на его земле богатствами. При этом я проводил больше времени среди людей торгового сословия, чем у высокого стола, где знать Шести Герцогств завязывала знакомства с гостями из Удачного, Джамелии и Кельсингры. Леди Кетриккен, в скромном бледно-желтом платье с оборками королевского темно-синего цвета, лишь мельком скользнула по мне взглядом.
Король Дьютифул с королевой Эллианой степенно прошли через зал, здороваясь с мелкими аристократами и преуспевающими торговцами. Дьютифул хранил подобающий королю торжественный и серьезный вид. Ухоженная бородка, которую он начал отращивать с недавних пор, добавляла ему солидности. Королева улыбалась, ступая рука об руку с супругом. Черные кудри на ее увенчанной короной голове были ненамного длиннее, чем мои собственные волосы. Я слышал, что королева стрижется так коротко с тех пор, как ее дочь умерла во младенчестве. Такое зримое свидетельство незаживающей душевной раны тронуло меня – кому как не мне было понять боль утраты. Я порадовался, что королева все же решила посетить празднество.
Девочка-дикарка, которую я видел когда-то скачущей верхом на пони через препятствия, выросла и стала женщиной. Эллиана была маленького роста и смуглой. Казалось бы, высокая светловолосая Кетриккен, бывшая королева Шести Герцогств, должна затмевать супругу своего сына на празднике – но ничего подобного. Кетриккен и Эллиана много лет назад пришли к согласию и теперь гармонично уравновешивали друг друга. Если Кетриккен всячески подталкивала королевство на путь обновления, поощряла новые торговые связи и новые подходы к делам, то Эллиана придерживалась традиций. Она выросла на Внешних островах, где испокон веку главными были женщины, и с молоком матери впитала, что рождена для власти. За спиной королевы шли двое ее сыновей. Наряды обоих были подобающего синего цвета – цвета Оленьего замка, однако на каждой пуговице красовался нарвал, выпрыгивающий из воды, символ материнского клана. В последний раз я видел их еще детьми, теперь это были два взрослых юноши. Принц Интегрити носил скромную корону будущего короля, принц Проспер был любимцем матери, однако с возрастом стало заметно, что он унаследовал высокий лоб Видящих. Я проводил королевскую семью взглядом, и на моих глазах выступили слезы гордости. Это была наша с Шутом заслуга – долгожданный мир между Шестью Герцогствами и Внешними островами. Спохватившись, что мои увлажнившиеся глаза выглядят неуместно, я притворился, будто закашлялся, торопливо отвернулся и затесался подальше в толпу. На миг я уронил маску лорда Фелдспара. «Держи себя в руках, Фитц», – напомнил я себе.