Старик держал в руке меч, и с острия его, направленного в землю, сочилась тьма. Туман выглядел почти зримой дымчатой завесой. А потом я поняла, что сквозь завесу плохо видно. Она отражала свет, и старик был окружен красноватым ореолом от огня. Его морщинистое лицо внушало ужас. Казалось, его черты расплавились и потекли, да так и застыли. Кости, выступающие сквозь кожу. Бледные глаза… От него исходило ощущение злобы и ненависти ко всем, кто имел неосторожность быть менее несчастным, чем он. Я нащупала стены своего разума и проделала крохотную щелку, чтобы сквозь нее посмотреть, что туманный человек насылает на старика. Оказалось, тот окутывал старого вояку ощущением самодовольства. Все хорошо. Дело сделано. Старика за это вознаградят, вознаградят даже лучше, чем он ожидал. Все узнают, что это его заслуга. Они услышат о его свершении и сохранят его в памяти. Они пожалеют о том, как с ним обращались. Будут падать перед ним на колени и молить о пощаде.
А теперь? Теперь ему и его людям пора взять то, за чем они пришли, и отправляться домой, а не увлекаться грабежами и насилием. Если они задержатся, все только усложнится. Будут новые схватки, новые смерти… Нет! – туман внезапно переменился. Не подбрасывай ему эту мысль. Вместо этого туман наполнился ощущением темноты, холода и усталости. Меч в руке старика налился тяжестью. Доспехи грузом легли на плечи. Они нашли то, за чем пришли. Чем скорее они вернутся в Калсиду, тем раньше он очутится в теплых землях и обретет свою награду. Тем раньше он сможет взглянуть свысока, восседая в седле, на людишек, которые смели оскорблять его.
– Сожжем здесь все. Убьем всех и сожжем, – предложил один из его людей.
Он был верхом на гнедой лошади. И улыбался, выставляя напоказ крепкие белые зубы. Его светлые волосы были заплетены в две длинные косы, чтобы не падали на лицо. Широкий лоб, волевой подбородок… красавец, да и только. Он направил лошадь на жмущихся друг к другу пленников, и толпа раздалась перед ним, как масло под горячим ножом. В центре толпы он развернулся и крикнул старику:
– Военачальник Эллик! Почему бы нам не разнести тут все в щепки?
В ночи раздался ясный голос полноватой женщины:
– Нет. Нет, Хоген, это было бы неразумно. Не стоит рубить сплеча. Слушайся своего командира. Эллик знает, что делать. Сожгите конюшню и трупы. А об остальном позаботится Виндлайер. Лучше мы отправимся домой в уверенности, что никто нас тут не вспомнит и не станет преследовать. Мы получили то, за чем пришли. Теперь пора уходить. Если не надо будет беспокоиться о погоне, мы сможем быстрее вернуться в теплые края.
Я с трудом выбралась из-под груды одеял и тряпья. Оказалось, кто-то снял с меня башмаки и я осталась в одних носках. Поискать обувь? Но так можно упустить возможность сбежать… Тяжелый балахон из белого меха доходил мне ниже колен. Подобрав его, я отползла к краю саней и перевалилась через бортик. Колени подогнулись, я рухнула лицом в снег. Придерживаясь за край саней, мне удалось встать. Все тело болело, но дело было даже не в этом – я как будто не могла докричаться до своих мышц. Несколько драгоценных мгновений ушло на то, чтобы заставить ноги двигаться. Наконец я почувствовала, что смогу идти и не упаду при первом же шаге.
Тогда я встала. Да, идти я могла. Но что с того? В эту минуту я как никогда сильно пожалела, что уродилась такой крошечной. Однако будь я даже статным воином на могучем боевом коне, много ли я могла поделать против большого вооруженного отряда?
Тут я поняла, что на самом деле все еще хуже, и меня затошнило от собственной беспомощности. Даже армия не смогла бы исправить то, что уже произошло. Ничто и никто не вернет управляющего Ревела, не сделает так, чтобы кровь Фитца Виджиланта, запятнавшая снег, вновь заструилась в его жилах, не восстановит из пепла конюшню. Пусть я еще жива, но я – всего лишь уцелевший осколок разбитой жизни. От всех нас остались одни лишь осколки. Никто из нас больше не будет прежним.
Что же делать? Холод пробирает до костей. Можно забраться обратно в сани, зарыться в одеяла и отдаться на милость судьбы. Можно убежать в темноту и попытаться отыскать Персивиранса и плащ. Можно кинуться к пленникам, но тогда меня снова поймают и погрузят в сани. Интересно, хватит ли у меня духу броситься в пылающую конюшню, чтобы сгореть? Это очень больно?
Загнанный в ловушку волк будет драться. Даже волчонок.